«Не беспокойтесь!» Он ведь еще не знал, что эта охота, за которой, не утруждая себя, Мегрэ наблюдал с сиденья машины, займет долгие часы, с каждой минутой становясь все более жестокой.
Уверенность незнакомца в себе поколебалась лишь после телефонного звонка, который он сделал в маленьком баре на улице Сент-Антуан. Люкас зашел туда вслед за ним.
— Он его возьмет? — полюбопытствовал шофер, узнавший Мегрэ.
— Нет.
— Почему?
Для таксиста человек, которого преследуют, был человеком, которого в конце концов арестуют. К чему же эта погоня, эта излишняя жестокость? Он реагировал так, как реагировал бы любой непосвященный при виде мчащейся мимо него псовой охоты.
Не обращая внимания на инспектора, неизвестный взял жетон и закрылся в телефонной кабине, чем воспользовался Люкас, чтобы пропустить кружку пива, и Мегрэ, наблюдавшему за сценой через окно, тоже захотелось пить. Разговор был долгий — почти пять минут Раза два-три обеспокоенный Люкас подходил и смотрел в окошечко кабины, проверяя, не стряслось ли что-нибудь с его подопечным.
Затем, не обменявшись ни словом и словно впервые увидев друг друга, оба примостились бок о бок у стойки. Выражение лица у незнакомца изменилось. Он растерянно озирался, словно выжидая благоприятного момента, хотя, без сомнения, уже понял, что такой момент больше ему не представится.
Наконец неизвестный расплатился и вышел. Направился к площади Бастилии, сделал по ней почти полный круг, проследовал по бульвару Ришар-Ленуар в трех минутах ходьбы от дома Мегрэ и свернул направо по улице Рокетт. Еще через несколько минут потерял ориентировку: квартал явно был ему незнаком. Несколько раз он порывался скрыться, но либо улица оказывалась слишком людной, либо он замечал на ближайшем углу кепи постового.
Тогда он принялся пить. Заглядывал подряд во все бары, но уже не звонил по телефону, а залпом опрокидывал рюмку дешевого коньяку, и Люкас предпочел не входить вслед за ним, а ждать снаружи. В одном из баров с неизвестным кто-то заговорил, но тот не ответил, как не отвечает любой из нас, когда к нему обращаются на незнакомом языке.
Неожиданно Мегрэ понял, почему он почуял в этом человеке иностранца, едва лишь незнакомец зашел в бар «У Маленького Альбера». Дело не в том, что покрой костюма и черты у него не французские, а скорее в настороженности, присущей человеку, который попал в чужую среду, не понимает окружающих и не может с ними объясниться.
Погода стояла солнечная, очень теплая. Преследуемый долго петлял, прежде чем добраться до бульвара Вольтер, а затем до площади Республики, которую наконец узнал. Он спустился в метро, все еще, вероятно, надеясь оторваться от Люкаса. Однако вскоре убедился в бесплодности своего маневра, потому что Мегрэ увидел, как оба они опять поднялись на улицу со стороны выхода.
Улица Реомюра… Опять петляет… Улица Тюрбиго… Потом улицы Шапон и Бобур.
«Он в своем квартале», — подумал комиссар.
Это чувствовалось. По взглядам, которые бросал вокруг неизвестный, нетрудно было угадать, что он узнает любую лавку. Тут он у себя. Тут, вероятно, и живет в одной из бесчисленных дешевых гостиниц.
Он колебался. То и дело останавливался на углах. Что-то мешало ему сделать то, чего хотелось. Так он добрался до улицы Риволи, границы этого убогого района. Но не пересек ее, а по Архивной улице вновь повернул в гетто, затем двинулся по улице Розье.
— Не хочет, чтобы мы узнали его адрес.
— Но зачем и кому он звонил? Просил помощи у сообщников? И на какую помощь мог рассчитывать?
— Жаль беднягу! — вздохнул шофер. — Вы хоть уверены, что он злоумышленник?
Нет, даже в этом уверенности не было. Но охотиться на него все-таки следовало. Это был единственный способ узнать что-либо новое о смерти Маленького Альбера.
Неизвестный отчаянно потел. Из носу у него текло. Время от времени он вытаскивал из кармана большой зеленый платок. И опять заходил выпить, упорно держась на дистанции от сердцевины района, которую образовывали улицы Сицилийского Короля, Экуф и Веррери, около которой он кружил и в которую не решался войти. Он то отдалялся от нее, то, повинуясь какому-то непреодолимому зову, приближался к ней. В таких случаях шаги его становились медленней, неуверенней. Он оборачивался и смотрел на Люкаса. Потом отыскивал глазами машину и злобным взглядом провожал ее. Почем знать, не попытался ли бы он избавиться от Люкаса, не следуй за ними такси? Завлек бы инспектора в какой-нибудь темный уголок, и дело с концом.
Надвигались сумерки, и улицы становились все оживленнее. Тротуары вдоль низких и мрачных домов кишели гуляющими: с самого начала весны обитатели этих кварталов как бы переселяются на улицу. Двери магазинов были распахнуты, окна квартир открыты. От запаха грязи и бедности перехватывало дыхание, кое-где женщины выплескивали помои прямо на мостовую.
Люкас наверняка сдавал, хотя и не показывал этого. Мегрэ решил при первой же возможности подменить его. Комиссару было немножко стыдно, что он следует за ним в такси, как гость, приглашенный на охоту, но следующий за охотниками на автомобиле.
Им все чаще попадались перекрестки, где они побывали уже по несколько раз, и тут неизвестный придумал новую хитрость. Он нырнул в какую-то темную подворотню, и Люкас остановился перед ней. Мегрэ знаком приказал ему не отставать и вдогонку крикнул из машины:
— Осторожно!
Минуту спустя оба вновь выскочили на тротуар. Сомнений не оставалось: в надежде сбить полицейских со следа неизвестный забежал в первый попавшийся дом. К этой уловке он прибег дважды. Во второй раз Люкас нашел его сидящим на верхней площадке лестницы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46