.. - объявила жена. - Ты пойдешь со мной?
- Почему бы нет?
- В газете, похоже, считают это делом рук какого-то бродяги... И ни словечка об этой Анжель...
- И что?
- Ничего... Я подумала...
- Не стоит думать...
Он никуда больше не выходил, так же как и накануне. На следующий день, облачившись в черный костюм, в сопровождении госпожи Мегрэ, участвовал в похоронах мясника и прошел до самого кладбища. Пару раз его коллега Габриэлли пытался завязать с ним разговор, но Мегрэ всегда притворялся сильно озабоченным чем-то.
Пришел Урбен, в сопровождении Ситроена. Анжель присутствовала на службе, укрывшись в темном углу церкви.
- Ты не пойдешь в кафе вместе с ними?
Было солнечно. Люди заходили в "Гран-Кафе" выпить и еще немного пообсуждать случившееся.
Мегрэ предпочел отправиться к себе и в течение следующей недели страстно предавался рыбалке, затем решил подновить свою лодку, вытащил ее на землю, на покрытый травой откос, и работал еще несколько дней, постоянно пачкаясь смолой и зеленой краской.
- Ты знаешь, они, похоже, отказались от расследования.
- Чего ты от меня хочешь?
- Мне казалось...
Как это всегда бывает, в один прекрасный день лодка стала как новенькая, а желание рыбачить пропало, и, так как наступила теплая погода и расцвели первые лилии, и Мегрэ теперь проводил время в саду, читая "Мемуары" Фуше.
- Почему ты больше не играешь по вечерам? Это тебя развлекало...
Он не отвечал. Но эти намеки портили ему настроение.
Однажды его жена объявила:
- Собираются продавать мясную лавку... Вдова мясника получила сто тысяч франков страховки и теперь будет жить со своей сестрой в Орлеане...
Мегрэ не реагировал, погруженный в свои мысли, и прошла не одна неделя, прежде чем он вышел из этого состояния.
Однажды, когда он прогуливался и вернулся только к восьми часам вечера, госпожа Мегрэ заметила:
- Ты вернулся слишком поздно...
- Я играл в жаке... jacques - настольная игра с костями и фишками признался он.
- В "Гран-Кафе"?
- Нет, в "Коммерс"... С новым мясником...
- Почему ты никогда ничего мне не рассказываешь?
- Потому!
- И теперь ничего не скажешь?
- Нет!
Этим летом они решили отправиться в Савойю, в которой особо ничего не увидели, так как госпожа Мегрэ была плохим ходоком.
*4
Это было три года спустя, в то же время, когда начали цвести лилии. Мегрэ, в сабо, пересаживал молодой салат-латук, когда его жена открыла почтовый ящик и достала похоронное извещение.
- Смотри-ка! Она все-таки умерла... - сказала она.
- Кто?
- Женщина из "Гран-Кафе"... Госпожа Урбен... Молочница говорила, что в течение трех месяцев она не могла пить ничего, кроме молока... Надо бы, чтобы ты засвидетельствовал свое почтение...
В тот же вечер Мегрэ отправился в похоронную контору и несколько минут постоял в холодном зале, в одном из углов которого шмыгала носом Анжель.
Два дня спустя все пошли на кладбище, и чета Мегрэ вернулась оттуда рука об руку; погода была прекрасная и не оставляла места для черных мыслей.
- Это напоминает мне один из плохих моментов моей жизни... - начал он внезапно, хотя его никто не спрашивал.
Госпожа Мегрэ на этот раз предусмотрительно промолчала, и они продолжили прогулку, сойдя с дороги, чтобы пройтись по берегу Луары.
- Не знаю, вспоминаешь ли ты мясника... Я знал все, с первых мгновений, и даже, наверное, с момента, когда только объявили новость... Конечно, то, что я знал, я не мог никому сказать... Это был вопрос чести, чести перед лицом смерти...
Госпожа Мегрэ машинально обрывала лепестки маргаритки, держа ее в руке, как на картине какого-то художника, имя которого Мегрэ позабыл. Они медленно шли, раздвигая высокие травы. Брюки бывшего комиссара были усыпаны репейниками.
- Что меня поразило, так это болезненная настойчивость, с которой мясник рассказывал нам о том, что у него с собой много денег... Как большая часть торговцев из провинции, он трясся над своим портмоне... Оно было у него просто огромным, набитым в основном мелкими, грязными купюрами и лежало в кармане брюк. Я хорошо помню жест, которым он доставал его, каждый раз приподнимая фартук...
Однако этим вечером он всем постарался показать, что его бумажник набит крупными купюрами... Но удивительная вещь, у меня сложилось впечатление, что, хотя сверху пачки торчал тысячефранковый банкнот, внизу была всего лишь обычная бумага...
И этот визит к нотариусу...
Когда сообщили, что он убит, я сказал себе: "Очень странное совпадение..."
Потому что я никогда не видел людей, которые бы так настойчиво напрашивались, чтобы их ограбили, а возможно, и убили...
Когда я узнал об убийстве, то был уверен: несмотря на то, что деньги пропали, бумажник обнаружат в кармане покойника...
- Так его не убивали? - удивилась госпожа Мегрэ.
- Конечно нет! И бедняга не сумел даже чисто подделать самоубийство. Он сделал это по-любительски.
Если бы для официального расследования прислали кого-то другого, не Габриэлли, его бы быстро раскрыли. Но Габриэлли, без сомнения очаровательный молодой человек, гораздо сильнее в русском бильярде, чем в полицейском деле...
Она улыбнулась, и они прошли еще немного.
- Вот почему я был обязан молчать... Вот почему не хотел выслушивать откровения всех этих людей... Но они все-таки приходили ко мне, хныча или умоляя...
- Я все-таки не понимаю, почему мясник сделал это...
- Потому что этот бедняга был способен как на плохое, так и на хорошее... Без ума от этой девочки, он умолял ее уехать с ним и, если бы она согласилась, безо всяких угрызений совести бросил бы жену и сына... Он даже не вспомнил бы о них... Он ведь уже начал от них отдаляться, сначала не обращая или почти не обращая на них внимания, затем делая Анжель подарки, с которыми она не знала, что делать, так как не могла показаться в них Урбену.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10