М. Мартино, человек в возрасте, был вдобавок ко всему еще и слишком потрясен, чтобы с достаточной резвостью преследовать преступника
Скорее всего, речь идет о новичке или любителе. Такое предположение заставляет сделать тот факт, что грохот, разбудивший дядюшку Маленькой Графини, был произведен разбившейся очень дорогой Севрской вазой, представлявшей также большую историческую ценность, датировавшейся эпохой Наполеона. Эта ваза стояла под чудесным полотном Ренуара розовой "Купальщицей", которую любитель, видимо, от волнения, уронил, снимая ее со стены.
Это также сужает круг поисков. Но в зале Ваграм в тот вечер находилось шесть тысяч человек... Она машинально выпила ликер, сложила газету в несколько раз и сунула ее в сумочку.
Почему все же, когда она выходила из кафе, в глазах ее, несмотря ни на что, был отблеск удовлетворения? Потому что Марсель не был арестован, конечно. Но еще и потому, что она оказалась права.
Эта история с ключами... Ведь она почти угадала ее, благодаря этому звонку в половине одиннадцатого. Он увидел, как Маленькая Графиня уронила ключи. И вспомнил о полотнах Ренуара.
Самое же большое удовольствие доставило Жермене то, что он допустил неловкость. Уронил картину на Севрскую вазу. Руки дрожали? Во всяком случае, он трусил. Он вел себя как новичок или как человек, говорящий себе: - Еще раз... Всего один раз!..
Чувствующий, что это уже не его дело, что подобные вещи не для него...
- Идиот..., - вполголоса проговорила она, шагая в толпе прохожих по большим бульварам.
Милый, родной идиот! Отличился, нечего сказать! Что же он предпринял, оказавшись на улице один, раненый, истекающий кровью, которая к тому же еще могла выдать его с головой? Прежде всего поспешил прочь, подальше от этого дома. Потом, возможно, передохнул немного в каком-нибудь закутке. А дальше?
- Надеюсь, он не сделал такой глупости и не взял такси...
Ведь полиция опросит всех таксистов. Наверняка уже опрашивает. Даже столь сильно взволнованный, он не должен был настолько потерять голову.
- Идиот!
Да, идиот, что не пришел сразу домой, к ней, она бы помогла ему. Нашла бы какого-нибудь врача среди друзей, в конце концов потребовала бы соблюдения профессиональной тайны. Врачи ведь обязаны ее соблюдать.
Конечно, ему было стыдно.
- На самом деле я вовсе не подонок...
У нее было ощущение, что она разговаривает с ним, вот так, на ходу, и никогда еще не была она с ним так нежна. Давно бы так. Ей бы следовало с самого начала обращаться с ним именно так, не принимать его слишком всерьез, понять, что он, со всеми этими его загадочными улыбками - всего лишь мальчишка, глупый мальчишка, которому она была нужна, чтобы выпутаться из трясины, в которой он увяз.
Да, идиот!... Как все эти мальчишки, посещающие ее отца, строящие, из себя храбрецов, а на деле от страха едва не делающие в штанишки.
Месье, видите ли, хотел свозить ее на зимний курорт и прокатить в автомобиле! И она не возражала. Разве не должна была она сказать ему:
- Да ты с ума сошел, милый! Успеем еще. У нас все это еще впереди. А пока пиши лучше свои статьи о боксе и регби. Конечно, она не ошибалась сегодня ночью, слыша его голос, зовущий на помощь. Он нуждался в ней. Но не решался прийти и попросить помощи.
- Месье слишком самолюбив...
Черт бы его побрал, этого глупого, милого идиота! Теперь он был способен наделать еще больше глупостей. Не мог же он до сих пор оставаться на улице, под дождем, который все еще продолжался. Куда он мог пойти, к кому мог обратиться за помощью?
Да еще наверняка мучается там, в каком она состоянии! Видит ее всю в слезах, считающей себя обманутой и покинутой.
Глупый мальчишка...
Вот что не давало ей впасть в отчаяние, вот почему, невзирая ни на что, была в ней какая-то скрытая радость: она обнаружила в нем почти ребенка, нуждавшегося в ней ребенка.
Первое время она сама боялась. Боялась, что он узнает, кто она на самом деле, узнает, чем занимается ее отец, боялась оказаться недостойной его, потерять его.
И вот он...
Она все шагала и шагала по бульварам, стараясь по своей давней привычке не думать вслух.
Надо было действовать, и как можно быстрее. Кто-нибудь мог вспомнить, что он видел его в зале Ваграм, возле Маленькой Графини. И он уже час как должен был находиться в редакции. Вошла в еще одно кафе. Была не была, еще стаканчик мандаринового ликера. Телефон.
- Алло, мадемуазель, будьте добры, соедините меня с главным редактором. Это мадам Блан...
Надо было предупредить, чтобы не вызывать подозрений. Она не была уверена, что поступает правильно, но надо было действовать.
- Алло? Месье Манш?... Это мадам Блан... Мой муж просит извинить его... Когда он вернулся прошлой ночью, отправив вам статью, я ждала его с телеграммой: у него в провинции скончался дядя... Ему пришлось выехать первым же поездом... Его не будет несколько дней...
Теперь она чувствовала себя сильной, тем более, что во время телефонного разговора вспомнила о Жюле.
Марсель раза два приезжал с ним в Морсан. Жюль был врачем. Из-за отсутствия средств и невозможности открыть практику, временно работал в большой аптеке на Севастопольском бульваре. Высокий костлявый малый, с несколько лошадиным лицом, со светлыми вьющимися волосами херувима, так не вязавшимися с чертами его лица.
Надо было разыскать Жюля. Она не помнила даже фамилии. И никогда не знала его адреса.
Такси. Черт с ними, с этими последними деньгами.
- Простите, месье, мне нужен М. Жюль... Ну такой высокий, блондин, он работает у вас...
- Доктор Беллуар?
- Да.. Да-да... Блондин, кудрявый, длинноволосый... Пришлось долго убеждать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11