И все же Франсуа добрался до своего квартала. Его не возьмут. Он сыграет ва-банк. Вот он уже пересекает бульвар Монпарнас. Только бы ему дали дойти до улицы Деламбра, забрать сына, а уж сесть в поезд или в самолет он как-никак ухитрится.«Нет», — ответила Вивиана на террасе у «Фуке». И он тоже ответил «нет». Но это было давно. К тому же он больше не будет бедным. Не будет «полу» — ни в чем.Не правда! Он лжет. Сейчас, пусть нерешительно, он отвечает: «Да!» Он убежден, что сможет. С прошлым покончено. Франсуа завернул за угол. Он согласен на бедность и кричит это небесам, чтобы на сей раз там не ошиблись. Он будет жить бедняком в Брюсселе или где угодно. Если им так хочется, будет продавать на улицах газеты, чистить обувь. Неужели он сделал мало уступок?Так пусть оставят его в покое, пусть дадут ему шанс теперь, когда он так мало просит!Почему бы прямо сейчас не взять такси, чтобы сэкономить время? Но Франсуа не остановил машину. Таксисту придется платить за ожидание, подумал он. Забавно!Он, чей открытый лимузин стоит около «Фуке», снова стал мыслить, как бедняк. Ведь можно позвать Боба и снизу. Окна открыты, и мальчик услышит, а нет, так услышит г-жа Годишон и кликнет Боба. Никакого багажа. Нельзя терять время.— Мы уезжаем на каникулы, — скажет Франсуа.— Но…— Не беспокойся. Уезжаем на каникулы навсегда.Понимаешь? Навсегда! Шофер, на Северный вокзал!Или в Орли, или в Бурже — Франсуа пока сам не знает, да это и не имеет значения. Такси может довезти их до самой границы.Испытывая головокружение, Франсуа шагал, охваченный неподдельным страхом, как в тот вечер, когда он вернулся домой в щегольском костюме и купил четыре корзиночки с омарами и булочек со сливками. В тот вечер Рауль со своим кремовым тортом и игрушечным пистолетом обокрал его. Его всегда обкрадывали.Он пришел слишком поздно. Соседи, столпившиеся возле подъезда, долго закрывали от него «скорую помощь» и полицейского в форме. Франсуа припустился бегом. Инстинктивно, словно услышав хлопанье закрываемой автомобильной дверцы, он закричал:— Эй! Эй! Остановитесь!Зеваки оглянулись, но «скорая помощь» уже набрала скорость и повернула на улицу Гэте. Оглядев собравшихся, Франсуа спросил:— Что случилось?И вдруг прямо перед собой так близко — чересчур близко! — он обнаружил бледное, отчаянное лицо. То была г-жа Годишон. Она злобно кричала:— Так вы не знаете? Не знаете?Знает. Франсуа все понял. Он опять обвел взглядом людей, и они стали отступать — так он их напугал. Но Франсуа не стронулся с места, не зарыдал. В один миг материя его лица, его тела переродилась.— Он… Он… — Франсуа сглотнул слюну и наконец произнес каким-то чужим голосом:— Он мертв?Никто ему не ответил, и лишь после долгого молчания г-жа Годишон, подняв глаза к небу, выкрикнула:— Я зашла к нему в комнату, а он висит!Соседи оттаскивали ее, она вырывалась, поворачивалась и все грозила Франсуа кулаком. Он остался один.Дверь его квартиры была открыта настежь, и шторы летали от сквозняка. Обеденный стол сдвинут. Видимо, чтобы пронести носилки. На его полированной поверхности белое пятно — письмо со штампом коллежа Станислава. Адресовано Франсуа. Конверт не вскрыт. Письмо, очевидно, пришло с вечерней почтой, после его звонка.Франсуа читал письмо стоя, в полутьме, ему даже в голову не пришло зажечь свет. «Милостивый государь!С сожалением вынуждены известить Вас, что дирекция коллежа по соображениям, которые я предпочел бы изложить Вам при личной встрече, если Вы того пожелаете, не сочла возможным включить на будущий учебный год Вашего сына Жюля Лекуэна в число своих воспитанников.Соблаговолите принять и проч.».
Зазвонил телефон. Франсуа не подходил к нему: он рвал в мелкие клочки письмо, уставясь на часы г-на Пашона. На сей раз они не соизволили остановиться, как ради Жермены. Наконец он снял трубку, произнес: «Алло!» — но, видимо, голос у него так изменился, что Рауль на другом конце провода не узнал его.— Боб, это ты?Франсуа нажал на рычаг. Все двери и окна в квартире распахнуты, по комнатам гуляет ветер, как по перрону.С минуты на минуту на Северный вокзал придет Пьебеф и забеспокоится — напрасно забеспокоится. Скоро многие напрасно забеспокоятся.Франсуа медленно спустился по лестнице, прошел мимо задернутых портьер привратницкой, мимо мгновенно умолкавших соседей, которые еще стояли группками у подъездов. Он был спокоен. Он и не подозревал, что бывает такое спокойствие. Франсуа пошел в сторону, противоположную больнице, куда, очевидно, отвезли его сына в соответствии с правилами.Когда-то он был уверен, что скатился в самый низ, оказался последним из людей! Сейчас он готов снисходительно посмеяться над этим болваном, тогдашним Франсуа, который ничего не понимал и отправился в такую даль на поиски простейших истин, но так и не нашел их.Как он суетился! Всю свою жизнь он метался в пустоте и так же метался, когда вышел из зоопарка после встречи с Пьебефом, упорно бросаясь в поисках несуществующего выхода от одной стены к другой.Неторопливо, ни разу не обернувшись, Франсуа миновал бульвар Распайль. Не обернулся он и когда услышал у себя за спиной торопливые шаги, прерывистое дыхание и голос, зовущий его по имени. То был Рауль. Очевидно, он звонил из какого-нибудь бистро поблизости, встревожился и кинулся на улицу Деламбра. По дороге заметил Франсуа, который молча шел по улице.— Ты куда? — спросил Рауль, с тревогой глядя на брата. — Я только что узнал важную новость. Нам нужно поговорить.— Нет.— Ты не в себе. Ты не должен… — Рауль ведь не знает, что Сена как выход давно отвергнут. — Скажи хотя бы, куда ты идешь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52