Уборщицы пользуются специальным универсальным ключом.— Было бы странно, если бы Шартье заглянул сюда ни свет ни заря, — заметил Франсуа.Шартье сегодня утром отправился за данью к «объекту». В девять он должен быть в Отейле, попытаться застать дома одного подрядчика-строителя, которого не сумел поймать в его конторе. В кармане у него оттиск будущей первой страницы и статьи, которая, вероятнее всего, не увидит света. Дело, в общем-то, не слишком жирное: тысяч на двадцать, если не на пятнадцать.— Шеф, взгляните! На машинке табачный пепел. Кто-то печатал на ней: резинка лежит не там, куда я ее кладу, и каретка не поставлена по центру. — М-ль Берта принялась выдвигать один за другим ящики своего стола. — Кто-то определенно рылся в моих вещах!— Что-нибудь пропало?— На первый взгляд нет. Точно сказать не могу, но чувствую, что кое-какие вещи лежат явно не на своих местах.Все досье стоят в двух металлических картотеках, ключ от которых, как правило, кладут под бронзовый колокольчик, служащий пресс-папье. В горах такие колокольчики вешают коровам на шею, как ботало. Франсуа привез его из Савойи, когда отвозил дочку в санаторий, где, как ему сказали, есть небольшая надежда на то, что девочку вылечат.— Мсье Франсуа, мне кажется, кто-то открывал картотеки. Насчет левой я просто уверена. Я закрываю ее на один оборот ключа, потому что, если повернуть два раза, замок иногда заедает. А сейчас она закрыта на два оборота.Франсуа вдруг поймал взгляд Рауля, который неслышно вошел и теперь с любопытством уставился на брата.— Слышал?— Да, — ответил Рауль и невозмутимо, а может быть, со скрытой насмешкой добавил:— Ты же сам мне вчера говорил. Они начали атаку.— Вам что-нибудь известно? — спросила м-ль Берта у Франсуа. — Это полиция?— Пойду попробую что-нибудь разузнать.Возвратился Франсуа минут через пятнадцать.— Позвонил ночному сторожу. Тот еще не лег. Утверждает, что ничего не видел и не слышал. Управляющий зданием был весьма холоден. Повидал я и женщин, которые вчера между шестью и семью убирали комнаты.Они клянутся, что прошлись пылесосом всюду и не могли оставить пепла.— А тем более окурок, который валяется у тебя в пепельнице, — пробурчал Рауль. — В твоей корзинке для бумаг пустая коробка спичек, а кто-то, сидя на твоем месте, точил карандаш.— Мадмуазель Берта, соедините меня, пожалуйста, с экспедицией.Франсуа бесило поведение брата. В Рауле было что-то от того англичанина, который всюду следовал за цирком в надежде увидеть, как лев сожрет укротителя.— Алло! Экспедиция?.. Это Франсуа Лекуэн. Звоню вам, чтобы справиться, получили ли вы тираж «Хлыста»?.. В полдень будет в киосках?.. Нет, ничего. Просто типография вчера запаздывала, и я опасался, не будет ли каких-нибудь затруднений с доставкой. Всего хорошего. — И, повернувшись к м-ль Берте, он попросил:— Вы не могли бы проверить, не пропало ли что-нибудь из папок?— Могу, но это займет много времени, а я собиралась вместе с мсье Раулем заняться выплатной ведомостью.— Ведомость потерпит.— А вам не кажется, что если бы это была полиция, то она заявилась бы днем и с постановлением на обыск?Внешне Франсуа выглядел спокойным, но в нем что-то произошло. Со вчерашнего вечера его что-то угнетало.Утром за завтраком он почти не разговаривал с Бобом, в чем теперь раскаивался. У г-жи Годишон было плохое настроение. Из дома он вышел как в воду опущенный и по пути даже не обратил внимания на погоду.— Послушай, — обратился он к Раулю, — ты хоть установил, кто передал тебе эту заметку?Франсуа редко разговаривал с братом в таком тоне, и Рауль сделал вид, будто ничего не заметил. Он как раз извлек бутылку из очередного тайника и хлебнул прямо из горлышка, что всегда вызывало отвращение у м-ль Берты.— Прости, Франсуа, что не ответил. Я думал о другом. Голову могу прозакладывать, что эти свиньи пили из моей бутылки. Что ты спросил? Нет, мой мальчик, я так и не вспомнил. Сам знаешь, сколько их нам приносят!— И не узнал ни почерк, ни бумагу?— Готов поспорить, что это пришло по почте. От постоянных сотрудников я требую, чтобы заметки и статьи были отпечатаны на машинке, за исключением разве что нескольких строк, написанных прямо тут, в редакции. Слушай, а ты не подумал, что, если Фердинан прав и у нас ночью действительно шарили, сегодняшний визит Шартье может скверно кончиться?— Его не отменить — слишком поздно. Сейчас Шартье уже, наверное, там.— В таком случае дай Бог, чтобы клиент его не принял.— Чего ты, собственно, боишься?— Не знаю. Просто какая-то неуверенность.Да, утро выдалось неприятное: ощущение такое, словно с нетерпением ждешь грозы, а она все никак не разразится, или словно все тело у тебя облепили мухи.И такой вот мухой в данном случае стал Рауль, которому оказалось нечего делать: м-ль Берта занята, а она нужна ему, чтобы подсчитать гонорары за последний номер.Поэтому он, насвистывая, слонялся из комнаты в комнату, иногда останавливался перед братом и, почесывая голову, изучающе смотрел на него. Франсуа, чтобы скрыть беспокойство, разбирал почту, прочитывая каждое письмо от слова до слова и делая на полях бессмысленные пометки.Буссу никогда не приходил в редакцию с утра, а уж в день после верстки и подавно. Утро выхода газеты всегда было пустым, и даже посетители, как сговорившись, почти не заглядывали. Зазвонил телефон.— Мсье Франсуа, вас Пресбурская улица.Видимо, Вивиана только что позавтракала в постели.После этого она любит поболтать по телефону с Франсуа.— Как ты? Как сын?— Благодарю, хорошо.— Ты обязательно должен сходить на этой неделе в «Марбеф». Там идет потрясающий фильм. Возможно, я даже посмотрю его вместе с тобой второй раз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52