Они пошли быстрей. У винного магазина Франсуа остановился и подумал: может, правда купить на всякий случай бутылку?— Боб, а ты уверен, что никогда не видел его?— Да.Франсуа купил бутылку коньяка «три звездочки». Из-за неведомого гостя улица казалась ему чужой, чуть ли не фантасмагорической. В прохожих тоже была какая-то таинственность.— А как?..Нет, об этом не стоит. Но все-таки странно, что мальчик прилип лицом именно к витрине бара Пополя. Выходит, он знал?Живут они в самой тихой части улицы Деламбра.Привратница сидела в своей каморке и, широко расставив ноги, лущила горох.— Добрый вечер, госпожа Буссак! — бросает Франсуа, хотя прекрасно знает, что она не ответит, лишь пренебрежительно нахмурится: он уже полгода не платил за квартиру.Лифта в доме нет, но лестница чистая, с красной дорожкой, которая крепится медными штангами. Четвертый этаж, направо. Франсуа поискал в кармане ключ, потом увидел, что дверь открыта. Машинально повесил на вешалку шляпу, направился в столовую и на пороге вдруг наткнулся на насмешливый взгляд.— Хэлло, Франсуа!Боб прятался за спиной отца, вцепившись в полу его пиджака.— Здравствуй, Рауль.— Что, не ожидал? Бутылку-то хоть принес? Держу пари, я напугал мальчугана.— Боб, это твой дядя, — повернувшись к сыну, без особой радости сообщил Франсуа.— Какой дядя?— Мой брат Рауль. Тот, что был в Африке.— Непохоже, чтобы он был в восторге от знакомства со мной.— Это от неожиданности. Мне надо его уложить.Ему уже давно пора в постель. Когда ты пришел, он еще не спал?— Я как раз раздевался.— Иди ложись.— Иду, папочка. Ты придешь пожелать мне спокойной ночи?— А мне, племянничек, ты ничего не хочешь пожелать?— Спокойной ночи, сударь.— Кто? Кто?— Спокойной ночи, дядя.Боб не захлопнул дверь своей комнаты, отец прикрыл ее, и двое взрослых остались одни. Секретер, стоявший между окнами, был открыт, на круглом столе валялись разбросанные бумаги.— Может, для начала выпьем по рюмке? — предложил Рауль.Пиджак и галстук он снял, расстегнутая рубашка открывала жирную грудь. Он и вправду растолстел, заплыл нездоровым желтым жиром, свисающим складками по всему телу. Взгляд Франсуа задержался на черновиках писем, в беспорядке лежавших на доске открытого секретера.— Тебя это смущает? — поинтересовался старший брат. — Я это сразу понял. И даже не глядя на тебя: мы как-никак одной крови.Только теперь Франсуа произвел мысленный подсчет. Раулю должно быть лет сорок пять — сорок шесть, поскольку ему самому сейчас тридцать шесть. Словом, почти десять лет разницы. Машинально Франсуа открыл буфет, вынул две рюмки, нашел в ящике штопор.— И давно ты заделался таким?— Каким?— Как эти прохвосты наши деды.Франсуа предпочел не отвечать.— Не знал, что ты возвратился во Францию.— А ты и не знал, где я был. Впрочем, плевать на это.В шесть я прибыл на вокзал Монпарнас, отнес вещи в гостиницу «Рен» напротив вокзала и вспомнил твой адрес. Вот только не знал, не сменил ли ты его. Жена что, умерла?— В больнице. Я прямо от нее.— При смерти?— Не знаю.— Сколько мальчонке?— В прошлом месяце исполнилось девять.— А почему ты зовешь его Бобом? Насколько помнится, ты одарил его благозвучным именем Жюль.Да, действительно. Это имя их отца, и Франсуа дал его сыну, но привык звать мальчика Бобом.— Твое здоровье!Рауль залпом опрокинул рюмку, привстал с кресла, схватил бутылку и налил себе снова.— Что, не слишком рад нашей встрече?Он улыбнулся с каким-то злорадным удовольствием.Самым, пожалуй, поразительным, неприятным в Рауле был голос: у Франсуа возникло ощущение, что он никогда его не слышал.— Срабатывает? — поинтересовался Рауль, кивнув на черновики писем. По какой-то странной причуде Франсуа хранил их.— Папа! — позвал Боб из своей комнаты. Когда отец склонился над его кроватью, он прошептал:— Он мне не нравится. А тебе?На это лучше не отвечать. Нужно вернуться в ярко освещенную столовую и корчиться под безжалостным взглядом старшего брата.— Давно начал?— Не помню.— Марсель процветает?Это их брат. Адвокат, как они называли его, когда тот только начинал карьеру; сейчас он глава крупной юридической конторы и муниципальной советник.— Признайся, Марсель не клюнул?Франсуа промолчал.— И тогда ты, наивный болван, обратился к Рене!К жене Марселя, дочери старого Эберлена и наследнице его миллионов.— Ты поддерживаешь с ними отношения? — спросил Франсуа, чтобы переменить тему.— Было дело, переписывался. Когда в джунглях Габона узнал про смерть Эберлена. Редкая был сволочь!Пей!— Благодарю.— Разве ты уже пьян?— Я никогда не бываю пьян.— Я тоже так отвечал.— Послушай, Рауль…— Нет! Это ты будешь меня слушать! — Рауль схватил первый попавшийся черновик и, далеко отставив от глаз, как человек, страдающий дальнозоркостью, начал читать:— «Милостивый государь и друг…»— Рауль!— «Вы, несомненно, будете удивлены, получив после стольких лет это письмо. Поверьте, я сохранил незабываемые воспоминания о том времени, когда учился вместе с Вами в коллеже Станислава…»— Тише, — умоляющим голосом попросил Франсуа, указывая взглядом на дверь, за которой спал Боб.— Сын считает тебя важной персоной?— Прошу тебя!— «Я долго колебался, прежде чем решился обратиться к Вам в момент, когда на меня обрушились жесточайшие испытания…» Обрушились жесточайшие испытания… Это тебе ничего не напоминает? Мамочкин стиль чистой воды. Постой-ка! Сколько ты попросил у него? Его фамилия Аллэ. Кто он такой?— Заместитель директора страховой компании.— «Вам известно, что я получил хорошее образование.Я еще молод, полон сил. Мне неловко говорить еще об одном своем достоинстве, которое в наше время не ценится, и все-таки позволю себе заверить Вас, что я честен, щепетильно честен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52