На тротуар вышел седовласый старик и сперва пожал руку инспектору, а потом — небрежно — и Камелии. Некоторое время они разговаривали втроем, но женщину уже оттеснили на второй план. Она вернулась в «Мулен-Руж», ею больше не интересовались, а инспектор, уже с менее безразличным видом, расплатился за такси, которое повернуло к городу.
Дальнейшие поступки человека из Ярда и седого старика сперва показались Малуэну загадочными. Они остановились у входа в вокзал, инспектор стал неторопливо осматривать землю вокруг, жестом обозначив пространство в трех метрах от вокзала, где по прибытии парохода стоял парижский поезд.
Затем инспектор направился к судну и несколько раз прошелся мимо него по набережной, причем старик покорно следовал за полицейским.
У Малуэна сузились зрачки, напряглось тело: заработал инстинкт самосохранения. Он не смотрел на шкафчик, где лежал чемодан. Казалось, им движет боязнь. Минут пять, упрямый, набычившийся, он размышлял, но наконец, решившись, тщательно закрыл окно, набил углем печку и пошуровал кочергой, чтобы пламя разгорелось получше.
Только после этого у него достало духу присесть к столу, вытянуть ноги и, глядя в пространство, набить новую трубку. Теперь он не видел, что происходит на набережной, с трудом различал крыши ближайших домов, а вскоре стекла будки запотели, посерели и стали белыми, словно матовые.
Лишь они, трое стрелочников, знали этот секрет: зимой, когда будка отапливается, нужно оставлять одну раму открытой — в таком случае стекла сохраняют прозрачность и видно, что происходит снаружи. Один из них, страдающий ревматизмом, предпочитал даже гасить огонь, чтобы не было сквозняка.
Малуэн был не глупее английского полицейского.
Он знал, что, прохаживаясь вдоль судна, инспектор из Ярда задает себе вопрос: каким образом чемодан с банкнотами миновал таможню?
Он неизбежно проследует по пути сообщников до «Мулен-Руж», а выйдя оттуда, осмотрится вокруг. И что же он увидит? Стеклянную будку! Если он ее не заметил до сих пор, то лишь потому, что находился слишком близко от нее, но уж этой ночью. Совсем близко послышались голоса. Сквозь закрытые рамы доносились лишь неразборчивые звуки. Малуэн отодвинул стул, положил ноги на стол, и, откинувшись назад, сделал несколько глубоких затяжек.
Все происходившее так мало его трогало, что он просто сгонял с губ невольную улыбку. Когда на железной лестнице послышались шаги, он сделал вид, будто дремлет, что было, впрочем, нетрудно. Через несколько секунд раздался стук в дверь, и Малуэн проворчал:
— Войдите!
Вошел инспектор. Малуэн подумал, что, если дверь останется приоткрытой, стекла отпотеют. Он поднялся и захлопнул дверь, сердито глянув на посетителя.
— Что вам здесь нужно?
Ну как не улыбнуться, видя, с каким недоумением полицейский уставился на стекла будки?
— Я из Скотленд-Ярда и хотел бы кое-что у вас узнать.
Тыльной стороной рукава инспектор протер стекло и попробовал определить, что оттуда видно.
— Мы где — во Франции или в Англии? — нахально спросил Малуэн.
Инспектор удивленно обернулся, посмотрел на печку, пенковую трубку, покрытый старой промокательной бумагой стол и пузырек с фиолетовыми чернилами.
— Я работаю в контакте с французской полицией, — сказал он.
— А кто мне это подтвердит?
Малуэн был восхищен тем, как играет свою роль.
— Если настаиваете, могу позвать комиссара, но право же, не стоит труда. Я задам вам только пару вопросов. Эти рамы всегда закрыты?
— Всегда.
— Как же вы устраиваетесь, чтобы видеть вагоны?
«Ну кто мне поверит, если я скажу, что в такую минуту мне хотелось рассмеяться?» — подумал Малуэн.
Но это была правда. Движением головы он указал на ту часть стекла, которую инспектор вытер рукой.
— Делаю, как вы, — ответил он.
— В последние ночи вы не заметили ничего необычного?
— Что вы называете необычным?
— Ничего. Благодарю вас.
Инспектор еще раз окинул взором стул, печку, стол, чернила и даже шкафчик, прикоснулся рукой к шляпе и вышел. Только тогда Малуэн почувствовал, что у него перехватило горло; в этот момент он дорого бы дал за чашку кофе. Водки в бутылке уже не было, а сменщик на сей раз не забыл запереть свою в шкаф.
Малуэн больше не мог открыть раму и выглянуть на улицу. Жара становилась невыносимой. Он снял пиджак, расстегнул на груди рубашку. Легкий шум показал, что пошел мелкий ноябрьский дождь.
Даже не двигаясь с места, Малуэн ясно представлял себе ночной пейзаж: линии желтых огней с размытыми дождем ореолами, блестящие мокрые улицы, темные набережные, воды гавани, покрытые подвижными кружочками, жандармов в шинелях с поднятыми воротниками, маленького комиссара, вприпрыжку расхаживающего взад и вперед, раздраженного и старательно избегающего грязи из-за своих лакированных ботинок.
Камелия сидит в «Мулен-Руж», где клиенты приглашают ее танцевать и угощают выпивкой.
Но где же человек из Лондона? Не в гостинице, конечно. Он видел, как стягиваются к порту и городу силы полиции. Значит, не пройдет он и трехсот метров, как наткнется на жандарма или инспектора.
Поиски начались, как всегда, с обыска судов, где легко укрыться, а также с подозрительных гостиниц.
Тут Малуэн спросил себя: «Будь я на его месте, куда бы я спрятался?»
Первым делом он подумал о пещерах в скале, но ведь и жандармам придет та же мысль.
Если англичанин спрятался там, ему конец.
Беспрестанно перебираться с места на место тоже не лучше. Отвязать баркас и выйти в море? Бесполезно: все порты предупреждены.
Есть всего один выход: иметь в городе друга и попросить у него убежища.
Но человек из Лондона ни с кем, кроме Камелии, не разговаривал, а она явно за что-то на него сердится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33