Не для того я родилась…
Самое странное, что точно так же думал и Мегрэ.
Глядя на Нину, не скажешь, что она когда-нибудь станет богатой.
— Я провожу вас до площади Пигаль и там сяду на свой трамвай…
Они — он высокий, грузный и она, выглядевшая почти девочкой рядом со своим спутником, — не спеша шли к площади.
— Если бы вы знали, как мне тяжело одной! К счастью, есть театр, репетиции, ожидание, что будет готово новое ревю…
Она должна была делать два шага, чтобы успевать за Мегрэ, и потому почти бежала. Вдруг на углу улицы Пигаль она остановилась, а комиссар, нахмурив брови, процедил сквозь зубы:
— Идиот!
Однако разглядеть ничего было нельзя. Перед отелем «Пигаль» собралось несколько десятков человек. Полицейский, стоявший в дверях, пытался уговорить толпу разойтись. И стояла какая-то особая тишина, которая воцаряется на улице лишь тогда, когда происходит катастрофа.
— Что-то случилось? — заикаясь, спросила Нина. — В моем отеле…
— Ничего! Возвращайтесь к себе! — резко приказал Мегрэ. И она, оробев, ушла, а комиссар стал пробираться сквозь толпу к отелю. Он шел как таран. Женщины осыпали его оскорблениями. Полицейский сержант узнал комиссара и впустил в коридор.
Полицейский комиссар квартала уже находился здесь и беседовал с портье, который вскричал, показывая пальцем на Мегрэ:
— Вот он! Я узнал его.
Полицейские обменялись рукопожатиями. Из маленького салона, выходившего в холл, слышались рыданья, стоны, какой-то неразборчивый шепот.
— Как он это сделал? — спросил Мегрэ.
— Девушка, что живет с ним, заявляет, будто он, очень спокойный, стоял у окна. Она одевалась. Он, посвистывая, смотрел на нее. Он перестал свистеть и сказал ей, что у нее хорошенькие ножки, но слишком худые икры. Потом опять принялся насвистывать. И вдруг свист прекратился. Ее встревожило какое-то ощущение пустоты. Его в комнате не было!
— Ясно. Он никого не ранил, падая на тротуар?
— Нет. Смерть наступила мгновенно. Перелом позвоночника в двух местах.
Он открыл дверь салона, увидел лежащее на полу тело, прикрытое снятым с кровати одеялом.
Селина, безжизненно сидящая в кресле, безостановочно всхлипывала, а полная женщина, хозяйка отеля или служанка, утешала ее.
Мегрэ не поднял одеяла и даже не подошел к Селине.
Постепенно толпа на улице Пигаль рассеялась.

Мегрэ неторопливо поднимался по лестнице в доме на площади Вогезов, и по мере того, как он приближался к третьему этажу, его настроение портилось.
Дверь в комнату старой Матильды была приоткрыта.
Старуха, без сомнения, его подстерегала. Но он, пожав плечами, потянул шнурок, висевший перед дверью Мартенов.
Во рту он держал трубку. Он хотел было спрятать ее в карман, но, снова пожав плечами, передумал.
Из-за двери слышался звон пузырьков, смутный шепот. Голоса двух мужчин приближались к двери, и наконец она открылась.
«Хорошо, доктор… Да, доктор… Спасибо, доктор».
Совершенно подавленного Мартена, до сих пор не успевшего умыться, Мегрэ, как и утром, нашел в том же жалком виде.
— А, это вы… — сказал он.
Врач пошел к лестнице, а Мартен впустил комиссара, робко взглянув в сторону спальни…
— Ей стало хуже?
— Неизвестно. Доктор не сказал ничего определенного. Вечером он снова зайдет.
Он взял с радиоприемника рецепт, уставился на него пустыми глазами.
— Мне даже некого с ней оставить, чтобы сходить в аптеку!
— Что все-таки с ней случилось?
— То же, что и ночью, только приступ был гораздо сильнее. Она начала дрожать, бормотать что-то невнятное. Я послал за доктором.
— Она бредит?
— Я же сказал вам: нельзя понять, о чем она говорит.
Нужен лед и резиновый пакет, чтобы сделать ей холодный компресс.
— Если хотите, я могу побыть здесь, пока вы сходите в аптеку.
Мартен хотел было отказаться от этого предложения, но потом согласился. Он натянул пальто и ушел, трагический и нелепый, однако тут же вернулся, потому что забыл взять деньги.
Стремясь остаться в квартире, Мегрэ не преследовал никакой цели. Он ничем не поинтересовался, не открыл ни одного ящика, даже не взглянул на кучу писем, лежавших на столе.
Он слышал неровное дыхание больной; она изредка протяжно стонала, что-то бормотала.
Вернувшись, Мартен застал Мегрэ на прежнем месте. Мегрэ помог ему расколоть лед и уложить его в пузырь из красной резины.
— К вам действительно никто не заходил сегодня утром?
— Никто…
— У меня для вас несколько новостей. Обнаружено завещание Куше. Треть своего состояния он оставляет вашей жене.
— Неужели?
Мартен был потрясен этим известием.
— Да, треть своего состояния! Вероятно, получить деньги будет непросто. Его вторая жена, разумеется, станет протестовать. Ведь и она получает только треть.
Остальное достанется другой женщине, последней любовнице Куше, некоей Нине. Другая новость похуже. Речь идет о вашем пасынке. Сегодня утром он покончил с собой, выбросившись из окна отеля на улице Пигаль.
При этих словах Мартен встрепенулся, с ненавистью взглянул на комиссара и закричал:
— Что вы тут болтаете! Вы хотите, чтобы и я с ума сошел? Признайтесь, что все это уловка, чтобы заставить меня разговориться!
— Потише! Ваша жена…
— Мне все равно! Вы лжете! Этого быть не может!
Его лицо исказилось, губы дрожали, он бессмысленно размахивал руками.
— Уверяю вас, — твердо сказал Мегрэ, — обе эти новости — чистая правда.
— Но почему же он так поступил? От всего этого действительно с ума сойдешь. Кстати, так все и происходит! Моя жена сходит с ума! Вы ведь ее видели.
Если так будет продолжаться, я тоже помешаюсь.
Глаза его бегали, он потерял всякий контроль над собой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28