— Вы, кажется, разочарованы?— Почему я должна быть разочарована?— Я мог бы стать для вас превосходным другом, ибо вы существо чрезвычайно сложное, а особенно привлекательно для меня то, что вы просто скопище пороков. У меня был один друг, который…— Спасибо.— Да ведь в моих глазах это достоинство, и я вам говорю комплимент.Он уже почувствовал, что что-то сломалось и очарование, если оно и имело место, улетучилось.— Прошу меня простить. Я ошибся.Его последние слова были:— Очень жаль.С тех пор он больше не появлялся в «Монико», и Селита предпочитала о нем не вспоминать.— Как ты думаешь, может, стоит сходить спросить, не закончилась ли операция? — задала вопрос Мари-Лу, которой не терпелось вернуться в свою постель.Было одиннадцать часов. Уже около двух часов Флоранс находилась на операционном столе. Мадо, должно быть, еще спала, если только не лежала, вытянувшись в своем кресле-качалке на балконе, любуясь разноцветными фигурками купальщиков на пляже и парусами, скользящими по бухте.Но ни одна из них не знала, что в это время Леон вышел в коридор второго этажа и остановил проходящую медсестру.— Не скажете, откуда я мог бы позвонить?— Обратитесь в канцелярию на первом этаже.Там он робко попросил разрешения позвонить, набрал номер «Луксора», который знал наизусть, и был вынужден говорить в присутствии секретарши.— Это ты? Да… Нет, еще не кончили. Нет же! Никто не может мне ничего сказать… Дверь закрыта…Его голос упал почти до шепота, и он добавил:— До скорой встречи…Это было сказано так нежно, что он мог добавить слово «дорогая».— Это вы ждете семнадцатый номер?— Да.— Разве вас не предупредили, что операция продлится еще не меньше часа?Так что, если вам нужно сделать какие покупки…Он было соблазнился, но взял себя в руки. Проходя мимо входной двери у начала лестницы, он увидел четырех женщин, ожидавших в саду, и, помрачнев, высказал несколько нелестных слов в их адрес, как если бы они пришли специально, чтобы пристыдить его.Не осмеливаясь курить внутри здания, он собрался выйти покурить в саду, но предпочел отказаться от этого намерения.Длилось это не совсем час, а всего сорок минут. Четыре женщины устали стоять, у них затекали ноги, и они в конце концов уселись на скамье, как в сквере.Им не пришло в голову, что в клинике есть еще один выход. Наташа услышала, как отъезжает машина хирурга и за ней автомобиль Леона.— Ты пойдешь туда?На разведку послали Селиту. Она направилась в канцелярию, стараясь не смотреть на палаты, почти все двери которых были открыты.— Вы пришли по поводу номера семнадцать?— Да, мадам.— Никто не может ее навещать сегодня, и даже нет уверенности, что доктор разрешит посещения завтра. Это маловероятно, и я предпочитаю вас сейчас предупредить.— А операция?Секретарша, в обязанности которой входило записывать рождения, болезни, смерти, посмотрела на Селиту так, будто вопрос был неуместен.— Закончилась, конечно.— Но…— У нее еще не прошло воздействие наркоза, и она будет спать до вечера.— Что сказал доктор? Есть ли надежда?Это слово также имело для секретарши иной смысл, чем для простых смертных, а может, и совсем не имело смысла, и она посмотрела на Селиту безразличным взглядом.— Полагаю, что цветов ей пока посылать не стоит. До нового распоряжения, естественно.— А нельзя ли посмотреть на нее хотя бы в щелочку двери?— Это невозможно.— Благодарю вас.Она присоединилась к остальным, и все четверо направились к выходу. По дороге Мари-Лу решила поприветствовать рукой старичка с третьего этажа.— Ну и что?— Ничего не известно, кроме того, что она жива. И, кажется, будет спать до вечера.— А потом?Селита могла только пожать плечами. И тогда Мари-Лу заявила:— Прежде чем пойти и заняться тем же, я хотела бы чего-нибудь выпить и всех вас угощаю.Они свернули в соседнюю улицу, зашли в небольшой бар, который обычно посещают по вечерам игроки в шар, а сейчас он был пуст. Хозяин, в рубашке с засученными рукавами, читал газету, сидя в кресле, куда забрался также его кот. Прервав чтение, он неохотно встал и с удивлением посмотрел на столь необычных посетительниц. Не найдя у него своих привычных напитков, они в конце концов выбрали вермут.Все та же Мари-Лу произнесла целую речь:— Поверьте мне, она выкарабкается. И вы еще увидите, что не пройдет и месяца, как она мне будет записывать штрафы за то, что лак на моих ногтях облупился, или за то, что от меня разит чесноком. Налей нам еще по одной, Артур! Глава 2 Селита уже давно, пожалуй, с тех пор, как появилась Мадо, искала контакта с Леоном, который, сознательно или нет, избегал ее. Вечером, когда она приходила, он ей кивал, как всем остальным, а если ему приходилось в течение ночи и обращаться к ней, то он это делал очень кратко и исключительно по делу.Однажды во второй половине дня, еще до операции Флоранс, он пришел в клинику, когда Селита сидела у кровати больной. Поцеловав жену в лоб, он встал у окна и не двигался, пока не ушла посетительница.День за днем она пыталась улучить момент, чтобы поговорить с ним. Ничего особенного она не могла ему сказать и ни на что пока не надеялась, но ей было невыносимо переносить эту враждебную пустоту между ними.Десятки раз она была готова при всех, прямо в кабаре, закатить ему сцену, которая, может быть, принесла бы ей облегчение. Она преднамеренно на его глазах, как бы бросая ему вызов, нарушала священные правила заведения: выходила во время выступлений на улицу подышать свежим воздухом или же, видя, что он за ней наблюдает, отказывалась танцевать с посетителем, ссылаясь на то, что у нее болят ноги.Ей никак не удавалось оказаться с ним наедине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42