Она старалась сдерживаться и избегать каких-либо стычек и с Леоном, и с новой фавориткой, что, впрочем, не означало, что она отступилась.Между ней и Флоранс возникли определенное доверие и даже некоторая близость. Тем не менее во время ее почти ежедневных посещений клиники обе женщины разговаривали совсем немного, может быть, потому, что не нуждались в долгих фразах, чтобы понять друг друга.Леон, надо сказать, ничего не скрывал от жены. Он ей рассказывал больше, чем Селита могла вообразить. Так, именно от Флоранс она впервые услышала о квартире в «Луксоре».— Я думаю, он прав. Не мог же он оставить ее в отеле де Ля Пост. А ты знаешь, что он очень несчастен?Неужели Флоранс попалась на эту удочку? Возможно ли, чтобы болезнь напрочь лишила ее ясности ума и притупила ее женский инстинкт?— Ты мне не веришь, но это так. В определенном возрасте мужчины становятся беззащитными, и особенно те, кто считали себя наиболее неуязвимыми. Это случается и с женщинами тоже…Она прервалась, чтобы немного пожурить Селиту.— Зачем ты принесла цветы? Он мне их столько притаскивает, что медсестра уже просто не знает, куда их ставить. Он пытается так успокоить свою совесть, понимаешь? Он меня любит, я знаю. Но это сильнее его…После долгой паузы она добавила:— Ты тоже, ты чуть было не одержала победу… А с тобой, наверное, я бы меньше опасалась.Услышав такие слова, сказанные глухим и монотонным голосом, будто их произносит уже отрешенная от мира монахиня, Селита остро ощутила отчаянье, ибо теперь ей придется бороться одной.На другой день Флоранс ей сказала:— Он прекрасно отдает себе отчет, что вы все против него, и от этого ему больно, особенно от того, что ты против него…— Он так сказал? Он говорил обо мне?Флоранс уклонилась от ответа, и Селита заподозрила, что она лжет, и даже догадалась, каким мотивом руководствовалась Флоранс, говоря с ней таким образом.Даже если бы она сейчас и не болела, ей бы, наверное, все равно пришла в голову мысль бороться им обеим вместе против общего врага, но с тем, чтобы потом снова между ними двумя продолжилась бы битва не на жизнь, а на смерть.Не это ли Селита, как ей показалось, прочитала в глазах Флоранс еще в вечер первого появления Мадо?Теперь, когда на время или навсегда она выбывает из игры, ей бы не хотелось, чтобы Селита прекратила борьбу.Если кто-то и должен был у нее отобрать Леона, будь она живой или мертвой, нельзя ни в коем случае допустить, чтобы это была Мадо.— Понимаешь, для такого мужчины, как он, дойти до подобного состояния настоящая трагедия, и это его страшно мучает. Вчера он тут сидел на твоем месте и вдруг заплакал, взяв меня за руку, и стал просить прощения…Селита впилась ногтями в ладони, чтобы не закричать от ярости…— Ну вот! Я могу тебя больше и не увидеть. Не будь слишком жестокой по отношению к нему. Ты еще увидишь: в один прекрасный день…Только с ней одной Флоранс говорила на такие темы. Может быть, это было своего рода завещанием? В беседах с Мари-Лу, Наташей и Франсиной она ограничивалась лишь вопросами, свидетельствующими о том, что она не утратила интереса к своему заведению. Она расспрашивала их о числе посетителей, о том, до которого часа они работали, и, несомненно, сестра Леона — ее звали Алиса — сообщала ей каждый день о сумме выручки.Наташа разговаривала со старшей медсестрой, которая жила с ней в одном доме. Она пыталась узнать, каковы результаты тестов и нашли ли у Флоранс рак матки. Медсестра не ответила прямо, но сделала неопределенный жест, сопровождаемый тяжелым вздохом.— Как долго! — начала терять терпение Мари-Лу. — Как вы думаете, это хороший признак?— Некоторые операции длятся по два, по три часа и даже больше, — ответила Наташа, которая обладала знаниями в разных областях. — Все зависит от того, что находят…Старичок с коричневой от солнца лысиной высунулся из окошка на третьем этаже. Он был, как и все больные, в халате с синими полосками. Два или три раза он делал какой-то знак, обращенный к девушкам.— Ты знаешь, кто это? — спросила Селита.— Кажется, я его знаю, — ответила Мари-Лу. — Мне неудобно поднимать голову и разглядывать его. Давай пройдемся по аллее, и, возвращаясь, я брошу взгляд.Пройдясь по аллее, она тоже послала приветственный знак старику с третьего этажа.— Так кто это? — спросила Наташа.— Ты его не знаешь, он приходил к нам до тебя. Он ведет крупную торговлю бакалейными товарами на Антибской улице вместе со своими двумя сыновьями.Оба женаты и имеют детей. У нас с ним была любовь. Я звала его дедушкой, и это ему очень нравилось.Еще год тому назад он заходил два раза в неделю по определенным дням. Он пил только минеральную воду, так как соблюдал режим, но всегда угощал бутылкой шампанского меня и Момо.Ты и Момо тоже не знаешь. Она вышла замуж в Марокко за кого-то, с кем познакомилась по объявлению.Однажды вечером этот славный старик увидел, что в зал входит один из его сыновей, он бросился в служебное помещение и прятался там почти два часа.Уходил он всегда ровно в полночь, независимо от того, были уже выступления или нет, потому что это был час закрытия пивной, где он якобы сидел и играл в карты.Они пытались таким образом отвлечься и не думать все время о том, что происходило за матовыми стеклами. Проходя мимо шестой палаты, они чуть замедлили шаг. Там молодая мать давала грудь своему ребенку.— Если Флоранс умрет… — начала было Мари-Лу.— Постучи по дереву! — крикнула ей Франсина.И Селита тоже постучала по ветке дерева, которую подобрала Мари-Лу.— Да, ты права. Не будем об этом думать…Естественно, что они непрестанно думали об этом не только из жалости к Флоранс, но и потому, что под угрозой оказывался источник их существования.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42