Боцман молча указал на подкову, вывалившуюся из его мешка.
— Я хотел вас предупредить…
Он все еще привирает. Больше всего ему хотелось припугнуть капитана, как припугнул он феканца, и отыграться на нем за собственную трусость.
— Сволочь ты, сволочь! — укоризненно бросил ему Ланнек и вышел из этой берлоги, где все поставил вверх дном.
Он даже не съездил ему по роже.
— Понимаешь, — объяснил Ланнек Жаллю, — в его положение тоже можно войти, если, конечно, тебя на это хватит. Но нельзя…
Ланнек покраснел и без всякой нужды подал рулевому команду — только бы что-нибудь сказать.
— И все же не случись это так быстро…
Особенно остро вспоминались ему глаза и голос Матильды, когда она, стоя у него за спиной, молила:
«Эмиль! Послушай! Мне страшно».
К несчастью, она была из Питаров, и он не послушал.
А ведь несмотря на всех Марселей от Шандивера и братца-архитектора..
— Я скажу тебе одну вещь, Жаллю, но только молчи.
Это наша с тобой тайна до гробовой доски, ладно? Так вот, теперь я люблю эту… эту…
— Что — эту?
Ланнек вновь видел ее рот, откуда, как у заправского моряка, нашедшего смерть в волнах, вытекала вода; видел ее грудь, которую упрямо тискали мужчины — не потому, что это женская грудь, а чтобы опять пробудить в ней жизнь.
— Я, наверно, не стоил ее, Жаллю, а эта стерва, ее мамаша…

Когда пришло время засыпать свежую могилу на канском кладбище, выяснилось, что Ланнек исчез, и г-жа Питар во избежание беспорядка вышла вперед, недрогнувшей рукой взяла заступ, потом передала его сыну.
— Поминки будут скромные — дома, в семейном кругу, — велела она передать немногочисленным родственникам и друзьям, а прочих оставила у кладбищенских ворот ждать автобуса.
С багровым лицом — воротничок оказался слишком высоким и жестким — Ланнек одиноко занял у Шандивера столик, за которым впервые увидел Матильду.
По чистой случайности оркестр играл «Голубой Дунай», как в Хоннингсвоге, где были такие миленькие венгерки.
Неожиданно взгляд скрипача упал на моряка в трауре, и в музыкальной фразе возникла пауза, которую исполнитель наверстал, ускорив темп…
Марсель сдрейфил! Его обезумевшие глаза взывали о помощи. И ее подал ему Ланнек, мимикой показав: «Не бойся!»
Капитан был бледен. Глаза у него покраснели. Котелок, купленный по случаю похорон, сидел плохо.
Но он покачивал головой, словно повторяя: «Не бойся! Я тебя не трону».
Зачем ему трогать такого слизняка?

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35