На этот раз ей ответило не эхо, а другой пароход.
— Слышишь, Муанар?
— Еще четверть румба влево! — срываясь на фальцет, прокричал Муанар: грохот мешал им слышать самих себя.
И вдруг из мглы выступила черная масса, возникшая так близко, что избежать столкновения удалось лишь крутым поворотом штурвала. «Гром небесный» прошел меньше чем в кабельтове от «Франсуазы». Был момент, когда волны сблизили суда настолько, что еще немного — и они сцепились бы бортами.
— Людей разглядел?
— Нет. Траулер почти завалился на бек.
— Спустим шлюпку?
Молчание. Каждый ясно понимал, чем чревато это глубокой ночью при волне в семь-восемь метров. Ланнек и сам тут же отказался от своего замысла.
— Посемафорь им фонарями. Передай, что мы обойдем их справа и попытаемся подать буксир.
Несмотря ни на что, он ухитрился набить и раскурить трубку, взглянуть на жену и распорядиться:
— Отправляйся спать, гром небесный!
Матильда не пошевелилась. Она стояла, прижавшись к переборке, глухая ко всему, как лунатик.
— Готов буксир? — окликнул Ланнек палубную команду.
— Есть буксир!
Ланнек развернул судно лагом к волне — так круто, что вода захлестнула борт. Но еще кошмарней оказалось другое: всем почудилось, будто в грохоте волн они различали крики людей. И каждый знал, что это вполне возможно: в море человеческий голос разносился далеко.
Каждый представлял себе, как гипнотизируют сейчас огни «Грома небесного» экипаж «Франсуазы».
— Товсь!
Ланнек так стиснул челюсти, что зубы его отпечатались на черенке трубки. Он должен пройти мимо «Франсуазы» почти вплотную, впритирку. Значит, штурвал надо держать изо всех сил: в любой момент течение может бросить «Гром небесный» на траулер.
«Франсуаза» все явственней выступала из мрака.
Было отчетливо видно, что крен у нее страшный. На носу уже можно было различить головы и фигуры людей. Один из матросов заметил, что у траулера нет трубы.
— Подать конец!
— Подать конец! — подхватил Муанар.
— Подать конец! — эхом отозвался г-н Жиль.
Снова молчание. Конец не долетел до палубы траулера. Придется все начинать сначала.
Ланнек повторил маневр — раз, другой, третий. Впечатление было такое, что траулер все круче заваливается на левый бок. Узкая «Франсуаза» отчаянно рыскала на гребнях волн.
— Подать конец!
Хотя простор гудел от грохота шторма, каждый человек на «Громе небесном» расслышал глубокий вздох. Да и как его было не расслышать, если он вырвался из каждой груди? Легость ударилась обо что-то твердое.
— Полный назад! — гаркнул Ланнек.
Теперь голоса на «Франсуазе» перестали казаться слуховым обманом. Они стали совершенно отчетливыми.
Можно было даже разобрать отдельные слова и команды.
— Выбрали они трос?
Ланнек еще раз обернулся и окинул ненавидящим взглядом по-прежнему неподвижную Матильду.
— Малый вперед!
Стальной буксир натянулся, но не прошел «Гром небесный» и ста метров, как трос лопнул со щелчком, похожим на выстрел.
Остаток ночи не поддается описанию. Все попытки пришлось отложить до рассвета. Сигнальными фонарями «Франсуазе» просемафорили:
«Продержитесь несколько часов?»
«Попытаемся».
«Шлюпку теряли?»
«Спустили на воду с шестью матросами»
«Похоже, опрокинулась. Ее видели пустой. Что с радистом?»
«Смыт вместе с трубой и рубкой».
«Течь сильная?»
«Не очень. Постарайтесь предупредить мою жену в Фекане».
«Она уже на портовой рации».
Передача каждого слова с помощью фонарей отнимала несколько минут, не говоря уж об ошибках, неизбежных при переводе с языка световых сигналов.
В рубке у Ланглуа Ланнек диктовал:
— «Гром небесный» рации Феканского порта. Находимся рядом с «Франсуазой». Надеемся спасти ее на рассвете…
— Все люди целы? — осведомился Ланглуа, не отрываясь от ключа.
— Идиот! Конечно нет.
— Что еще передать?
— Ничего.
Вслед за г-жой Жаллю в порт, несомненно, сбежались другие жительницы Фекана и сейчас донимают тамошнего радиста расспросами.
Скоро они узнают правду!
На «Громе небесном» никто не смыкал глаз: довольно одной волны, чтобы команда «Франсуазы» уже оказалась лицом к лицу со смертью.
— Уйдешь ты наконец к себе? — взорвался Ланнек, вплотную подступая к жене.
Он не собирался распускать нюни, но все-таки не мог подавить в себе жалость — такой беспомощной и обмякшей выглядела Матильда. Он читал у нее в глазах нечто вроде восхищения и готовности капитулировать.
— Кампуа! Иди уложи мою жену.
На малом ходу качка стала настолько сильной, что устоять на ногах можно было только с большим трудом, и около двух часов ночи в трюм снова пришлось направить пять человек: на этот раз с места сорвались вагонные колеса.
Время от времени Ланнек вытаскивал из кармана часы. Светать начало в половине восьмого, «Гром небесный» то удалялся от «Франсуазы», то приближался к ней.
Оба судна даже обменивались несколькими словами по семафору:
«Держитесь?»
«Люди непрерывно сменяются у помп. Топки на всякий случай погашены…»
Чтобы не разорвались котлы, если вода хлынет в машинное отделение!
Иногда кочегары «Грома небесного» выскальзывали на палубу и жадно хватали ртом воздух вперемешку с водяной пылью.
Раз десять на очередных разворотах с «Грома небесного» замечали «Зетойфель», и всякий раз Ланглуа вызывал в рубку капитана, потому что немецкий радист все тем же лающим фельдфебельским тоном настойчиво запрашивал обстановку и требовал не повредить им сети.
9
О наступлении дня на «Громе небесном» возвестил обычный сигнал — раздача черного кофе, который матросам налили в жестяные кружки; Кампуа, теперь уже сам смахивавший на призрак, подал его в чашках только офицерам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35