— Ты права.
Он будет спокоен до конца, это решено. Он не упрекнул Жермену за письмо к отцу. Не упрекнет он ее и за холодность. А она сидела, не зная что сказать, и хотела одного — как можно скорее уйти.
— Пойдем?
— Да. На улице так хорошо.
Опять заскрипели ступени лестницы, заскрипел дощатый пол мастерской. На мгновение негр перестал храпеть. Выйдя, Жермена невольно посмотрела на окно, в котором исчезла девочка со своим спутником.
— Знаешь, Эжен предложил мне место, — вдруг сказал Дюпюш. Он вспомнил об этом, как только заметил, что жена не взяла его под руку.
— Какой Эжен?
— Эжен Монти — тот высокий, с седыми волосами.
— А где?
— Сейчас увидишь.
— Нет, ты скажи!
— Ни за что. Так ты лучше себе представишь.
Она шагала, четко постукивая высокими каблучками.
Ей было не по себе в этом квартале. Дюпюш же, напротив, гулял с удовольствием, и в этом заключалась его месть. Он посматривал на Жермену краешком глаза.
Во всех домах окна и двери были распахнуты настежь. За ними спали или лежали с открытыми глазами люди, каждой порой жадно впитывая ночную свежесть: мужчины и женщины в ожидании завтрашнего дня, ребятишки, сгрудившиеся в кучу на полу.
— Место хорошее? — спросила Жермена.
— Увидишь.
— Но ты согласился?
— Еще нет.
С досады и отчаяния он решил завтра же принять предложение — ведь Жермена не нашла нужных слов, не захотела приласкать его.
— А почему ты сразу не сказал мне об этом?
— Подожди. Осторожней: трамвай…
Им оставалось пройти по переходу через железную дорогу, чтобы оказаться в испанской части города, где сверкали рекламы обоих кабаре. Их нагнал извозчик. Он придержал лошадь, но Дюпюш жестом отказался от его услуг.
Начиналась ночная жизнь. В баре «У Келли» играл аргентинский оркестр. В зале, залитом голубым светом, танцевало несколько пар, такси подвозили новых посетителей — пассажиров парохода, только что пришедшего из Сан-Франциско.
Мужчины были без пиджаков, перебросив их через руку, как Дюпюш в первый день в Панаме. Один, несмотря на ночное время, так и остался в тропическом шлеме.
Они отплывали рано утром. Они уезжали все, все!
Ежедневно через канал проходило около двадцати пароходов. Сотни пассажиров шли прогуляться по твердой земле и смотрели по сторонам со спокойным любопытством.
Один Дюпюш должен торчать здесь!
— Ты не сказал мне, что это за место.
— А ты остановись на минутку. На углу виднелся фанерный барак, ярко освещенный двумя ацетиленовыми лампами. У дощатого прилавка стояли четыре табурета. Метис в белой поварской куртке жарил сосиски и подавал их клиентам на ломте хлеба.
— Ну? — спросила Жермена.
— Вот это место мне и предлагает Эжен, разумеется, пока нет ничего лучше. Говорят, с чаевыми можно заработать два доллара за ночь.
Он говорил с трудом, словно ему сдавили горло. Но Жермена этого не заметила. Она спокойно продолжала идти. Не удивилась, не возмутилась. До самого отеля Дюпюш не посмел заговорить с ней.
Концерт на площади кончился. На скамьях сидели несколько парочек.
— Спокойной ночи, — прошептал Дюпюш.
— Хочешь зайти на минутку?
— Да нет, не стоит.
Дюпюш не хотел встречаться ни с Че-Че, ни с г-ном Филиппом Он собирался попросить у Жермены денег, но не думал, что в последний момент у него не хватит смелости. Неужели она не догадывалась, что у него ничего не осталось Она лишь сказала:
— Обещай, что не будешь пить.
— Черт возьми — Почему ты так мне отвечаешь?
— Так просто… До свидания, маленькая. Не бойся, мы выкарабкаемся!..
— Разумеется.
Жермена наскоро поцеловала его и перебежала площадь. Перед подъездом отеля она остановилась и помахала мужу рукой. Через окно он видел, как она разговаривает в холле с г-жой Коломбани и Че-Че.
Затем они присели и выпили на ночь.

Он толкнул дверь бара Фернана и направился к столу, за которым сидели оба брата Монти, Кристиан и еще какой-то мужчина, которого Дюпюш не знал.
— Садитесь к нам, — сказал Эжен, пожимая Дюпюшу руку. — Вы еще не знакомы с Жефом?
Эжен был самым вежливым в этой компании. К Дюпюшу он обращался с оттенком почтительности.
— Жеф, это господин Дюпюш. Он инженер, ехал в Гуаякиль руководить работами в рудниках АОКЭ. Здесь у него ни знакомых, ни денег. Мы ищем для него работу.
Бар был плохо освещен. Как и во всем негритянском квартале, в нем царил тусклый полумрак. Двое клиенгов пили, облокотившись о длинную стойку, за которой поблескивало множество бутылок, привезенных сюда со всех концов света.
— Очень приятно, — протягивая лапу, пробурчал Жеф.
Он был чудовищен. Два метра ростом, необъятно широк в плечах, наголо обритый череп, двухдневная щетина на щеках. Типичный беглый каторжник. А может быть, он хотел им казаться? Голову Жеф держал низко, исподлобья следя за собеседником. У него был тягучий голос с сильным фламандским акцентом. Вдобавок он все время гримасничал.
— Жеф — владелец «Французской гостиницы» в городе Колон, — пояснил Эжен. — Он старожил, прибыл сюда почти одновременно с Че-Че.
— Вы бывали и в Кристобале, и в Колоне? — осведомилось чудовище.
— Мы с женой провели несколько часов в Кристобале, в Вашингтон-отеле, когда приехали сюда.
— Понятное дело.
Кристиан Коломбани, как всегда безупречно выбритый и надушенный, покуривал сигару. В глубине бара находилось несколько лож, в которых можно было уединиться, задернув занавес. Некоторые из них, очевидно, были заняты — оттуда доносился шепот.
— Чем занимаетесь сейчас? — спросил Жеф, сделав официанту знак наполнить стаканы.
— Сам не знаю. Наш посланник дал мне постоянный пропуск в Интернациональный клуб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39