Все это происходило по заранее разработанному плану, и некоторые инспектора приехали даже с женами.Редко принимались такие предосторожности. Но на этот раз разве можно доверить кому-нибудь тайну происходящего? Ведь никаких сведений о преступнике нет. Кстати, и этот вопрос Мегрэ и Тиссо обсуждали на ужине у Пардона.— В целом он ведет себя нормально, исключая эти припадки, иначе его странности могли бы привлечь внимание окружающих его людей.— Обязательно, — согласился психиатр. — Однако по своей внешности, привычкам, профессии он может быть человеком, которого можно меньше всего заподозрить.Речь не шла о сексуальных маньяках, те были известны, а со второго февраля за ними следили, но безрезультатно. Он не был и бродягой, из тех, на кого оглядываются на улице.Чем занимался он до первого убийства? Что делал между другими?Был ли он холостяком, живущим в меблированных комнатах?Мегрэ рассудил, что нет, он женат, ведет обычную жизнь, и Тиссо с этой гипотезой согласился.— Все возможно, — вздохнул профессор. — Если мне скажут, что это один из моих коллег, я протестовать не буду. Да, может, это и не важно, кто он: рабочий, служащий, мелкий коммерсант или важное должностное лицо.Это мог быть и один из владельцев отелей, куда приехали переодетые полицейские. И поэтому они не могли сказать как раньше:— Полиция! Комнату с окнами на улицу — и никому ни слова!Нельзя было больше доверять и консьержкам. Даже осведомителям, живущим в квартале.По пути от Комельо Мегрэ перехватили журналисты.— Вы ходили к судье за инструкциями?— Я нанес ему обычный каждодневный визит.— Вы поставили его в известность о вчерашнем допросе?— Мы просто поболтали.— Вы так ничего и не скажете?— Мне нечего сказать.И он прошел к шефу. Рапорт продолжался довольно долго. Патрон был озабочен.— Комельо не требовал, чтобы вы отказались?— Он, кажется, махнул на меня рукой.— Вы берете ответственность на себя?— Да, так будет лучше.Мегрэ не обманывался, хотя и был доволен: он ощущал груз того, что он на себя брал.— Вы уверены, что репортеры не подозревают, как вы водите их за нос?— Я сделал все возможное для этого.Обычно Мегрэ работал в тесном контакте с прессой, и она никогда не оставалась в долгу. Но на этот раз он не имел права рисковать, невольно проговорившись о чем-нибудь. Даже полицейские, следившие за кварталом Гранд-Карьер, не были посвящены в детали дела. Они получили приказ вести себя таким-то образом, поселиться в таком-то месте и ждать инструкций. Они, конечно, догадывались, что все это связано с убийцей, но ничего не знали о самой операции.— Вы считаете его умным? — спросил Мегрэ профессора Тиссо в тот вечер.У него уже было свое мнение, но он любил получать подтверждение.— Он настолько же разумен, как и все подобного рода люди. Например, он должен быть способен инстинктивно играть комедию таким потрясающим образом. Если, предположим, он женат, то обязан, например, сохранять обычное обличие, не говоря уже о его выдержке, когда возвращается к себе после совершения преступления. Если же холостяк, то не отличается от остальных людей: есть же у него домохозяйка, консьерж, кухарка? Утром приходит в свое бюро, ателье, и там обязательно есть люди, которые говорят об убийце с Монмартра. Однако за целых шесть месяцев никто его не заподозрил.За это время он ни разу не ошибся в выборе места и времени. Ни один свидетель не мог с уверенностью сказать, что видел его в действии или, по крайней мере, на месте преступления.Это соображение порождало еще один вопрос, волновавший комиссара:— Мне хотелось бы услышать ваше мнение по следующему аспекту. Вы говорите, что основное время он ведет себя вполне нормально и, конечно, думает более или менее как нормальный человек, ведь так?— Я понимаю. Возможно.— Пять раз у него было то, что я называю кризисом, пять раз разум покидал его, и он убивал. Когда происходит этот взрыв? Вы понимаете, что я хочу сказать? Когда он переставал вести себя, как мы с вами, и превращался в убийцу? Происходило ли это в любое время дня, и он лишь ждал ночи, готовя план преступления? Или, наоборот, — этот взрыв происходил случайно или под воздействием каких-либо обстоятельств, неожиданно или проходя по безлюдной улице, он поджидал свою возможную жертву?Для него ответ имел огромную важность, так как мог сократить или расширить круг поисков.Если взрыв происходил в момент убийства, тогда этот человек должен был жить в Гранд-Карьер или рядом, или, по крайней мере, проводить там вечер, на работе или благодаря каким-нибудь другим банальным причинам. В противном случае он мог прийти откуда угодно и выбрал эти улицы, от площади Клиши до улицы Ламарк и улицы Аббес, по воле случая или по причинам, только одному ему известным.Прежде чем ответить, Тиссо долго размышлял:— Я не могу поставить точный диагноз, как если бы пациент был передо мной.Он сказал пациент, словно речь шла об одном из его больных. Это не ускользнуло от комиссара и понравилось ему. Это подтверждало, что оба они рассматривают трагедию с одной точки зрения.— На мой взгляд, однако, если применять сравнение, у него бывают моменты, когда он отправляется на охоту, как рысь, пантера или обычная кошка. Вы когда-нибудь наблюдали за кошкой?— В молодости очень часто.— Она сжимается, все ее чувства напряжены, начеку. Она становится способной воспринимать малейший звук, колебание, самый слабый запах на огромном расстоянии. С этого момента она чует опасность и уклоняется от нее.— Понимаю.— Примерно то же самое происходит и в нашем случае. В подобном состоянии он как бы обладает двойным зрением.— И ничто не подсказывает вам, что же приводит этот механизм в действие?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32