Мошенник Макс Бернат вышел из финансового отдела, но он уже отошел на второй план. По старой дружбе журналисты задали несколько вопросов комиссару Бодарду.— Он назвал фамилии?— Еще нет.— Он отрицает помощь политических лиц?— Не отрицает, но и не признает.— Когда состоится новый допрос?— Как только подтвердятся некоторые сведения.Мегрэ вышел из кабинета по-прежнему без пиджака, в расстегнутой рубашке и с сосредоточенным видом направился к кабинету начальника.Это был еще один знак: несмотря на время отпусков, несмотря на жару, уголовная полиция готовилась к какой-то важной операции, и оба репортера думали о предстоящих допросах, иногда не прекращавшихся даже ночью. Но то, что происходило за закрытыми дверями, оставалось неизвестным.Вернулся фотограф.— Ты ничего не сказал в редакции?— Нет, только проявил пленку и отпечатал снимки.Через полчаса Мегрэ вышел от шефа и, отмахнувшись от репортеров, прошел к себе.— Скажите хоть, имеет ли это отношение…— Пока мне нечего вам сказать.В шесть часов посыльный из пивной «Дофин» принес поднос с пивом и бутербродами. Люка вышел из своего кабинета и прошел к Мегрэ. В шляпе, сдвинутой на затылок, пронесся Жанвье и стремительно вскочил в одну из машин уголовной полиции.Еще неожиданнее было появление Лоньона, который, как и Мегрэ, направился к начальнику. Не прошло и десяти минут, как он вышел оттуда и скрылся в кабинете инспекторов.— Ты ничего не заметил? — спросил Барон своего коллегу.— Соломенная шляпа!Они плохо представляли себе инспектора Неудачника, как прозвали Лоньона и в полиции, и в кругах прессы, в столь легкомысленной шляпе.— Это еще что!— А в чем дело?— У него красный галстук.Он всегда носил темные пластмассовые воротнички.— Что все это значит?Барон знал все и делился секретами со снисходительной улыбкой.— Его жена уехала в отпуск.— Говорили, что она парализована.— Была раньше.— А теперь вылечилась?Многие годы Лоньон вынужден был в перерывах между работой убирать лестницу, на кухне, квартиру на площади Константин-Пекер и вдобавок ко всему ухаживать за женой, которая однажды вдруг объявила себя инвалидом.— Она познакомилась с новой жиличкой из меблированных комнат. Та рассказала ей о водах и вбила ей в голову поехать туда на лечение. Как ни странно, она отправилась одна, без мужа, который не может уехать сейчас из Парижа, а с этой соседкой. Обе они одногодки. Соседка — вдова.Беготня из кабинета в кабинет все усиливалась. Почти все из бригады Мегрэ разъехались. Люка, распаренный, то приходил, то уходил. Время от времени показывался Лапуэнт. Им удалось поймать Мовуазена, но он был новичок, и из него невозможно было вытянуть ни слова. Вскоре приехала Маги, репортер утренней газеты, свежая, как будто и не было тридцатиградусной жары.— Что ты собираешься тут делать?— То же, что и вы.— А именно?— Ждать.— Откуда ты узнала, что здесь что-то происходит?Она пожала плечами и, достав помаду, провела по губам.— Сколько их там? — кивнув на кабинет Мегрэ, спросила она.— Пять или шесть. Их невозможно сосчитать: то приходят, то уходят. Они как будто меняют друг друга.— Что-нибудь наклевывается?— Во всяком случае, кажется, тут что-то заваривается.— Им принесли пиво?— Да.Это была примета: когда Мегрэ приказывал принести пива — это значило, что засели они там надолго.— Лоньон все время с ними?— Да.— Довольный?— По нему не видно. На нем красный галстук.— Почему?— Жена уехала лечиться. Они поняли друг друга.— Вы его видели?— Кого?— Того, кого они задержали?— Все, кроме лица. Он закрывался шляпой.— Ни старый, ни молодой. Насколько можно судить — за тридцать.— Как одет?— Как все. Ружин, какого цвета у него костюм?— Серый, со стальным отливом.— А по-моему, бежевый.— А общий вид какой?— Как у всякого прохожего на улице. На лестнице послышались шаги. Все обернулись. Маги пробормотала:— Это, должно быть, мой фотограф.Их стало пятеро, а в половине восьмого мальчик из пивной «Дофин» принес новую порцию пива и бутербродов.На этот раз шла большая игра. Время от времени журналисты по очереди отправлялись в глубину коридора звонить в свои редакции.— Есть пойдем?— А вдруг он уйдет за это время?— А если он будет тут сидеть всю ночь?— Давайте закажем бутерброды!— Давайте.— И пива?Солнце скрылось за крышами домов, но было еще светло, и прохладнее не стало.В половине девятого Мегрэ, со слипшимися на лбу волосами, выглянул в коридор и собрался было что-то сказать репортерам, но дверь за ним снова захлопнулась.— Нет, это ужасно!— Я же говорю тебе, что мы просидим всю ночь. Ты был, когда допрашивали Месторино?— Я тогда еще под стол пешком ходил.— Двадцать семь часов.— В августе?— Я не помню, какой это был месяц, но…— Может, перекинемся в картишки?Залегли свет. Ночной дежурный занял свое место в глубине коридора.— Как бы устроить сквознячок?Служащий открыл окно, затем дверь в одном кабинете, в другом, и вскоре с трудом можно было почувствовать что-то, отдаленно напоминающее ветерок.— Это все, что я могу сделать, господа.Наконец в одиннадцать часов за дверью кабинета Мегрэ послышался шум. Первым вышел Люка, пропустил вперед неизвестного, который держал перед лицом шляпу. Замыкал шествие Лоньон. Все трое направились к лестнице, ведущей из уголовной полиции во Дворец правосудия и оттуда в тюрьму Сурисьер.Фотографы вскочили. Вспышки озарили коридор. Менее чем через минуту дверь закрылась, и все бросились в кабинет Мегрэ, напоминавший поле битвы. Пустые стаканы, окурки, пепел, клочки бумаги, облако дыма под потолком. Мегрэ, по-прежнему без пиджака, мыл руки.— Вы сообщите нам какие-нибудь сведения, комиссар?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32