— «Стоит тебе захотеть, и в тот же день ты займешь это место». Вот что она мне говорила… Она тщеславна, скупа… Вышла из самых низов и перед тем, как попала в «Табарен», немало слонялась по тротуарам на площади Пигаль.
Все это было на редкость омерзительно, и бедный Лапуэнт, стенографировавший допрос, пытался скрыть свою неприязнь.
— Давно она задумала убить мужа? — спокойно, словно задавая самый естественный вопрос, спросил Мегрэ.
— Во всяком случае, это пришло ей в голову в первые же месяцы нашей связи.
— Вы ее отговаривали?
— Это ложь, господин комиссар, он специально стал моим любовником, чтобы в один прекрасный день завладеть состоянием мужа…
— А тот по-прежнему ничего не подозревал?
— Он доверял мне. Впрочем, я его обманывала впервые.
— Неправда… Она спала даже с барменом Фредди…
Он подтвердит.
Она снова повернулась к нему, разъяренная, словно собиралась плюнуть ему в лицо.
— Будет гораздо удобнее, мадам, если вы сядете на место.
— Я видела, как вы рассматривали мебель и картины на улице Баллю. Не сомневаюсь, что вы обо всем догадались и устроите экспертизу. Тогда все выплывет наружу. Но идея принадлежит вовсе не этому жалкому типу, этому ничтожеству.
— Это Манюэль-то — ничтожество!
— Ограбление замков, как это называют, организовал мой муж, да, сам придумал и организовал… У него было шесть-семь доверенных лиц в разных уголках Франции.
Когда затевалась очередная операция, он давал им знать, и все они собирались в указанном месте. Братья Мори тоже участвовали в деле, предоставляли грузовики и ящики.
— Куда девалась мебель и ценные вещи, которые попадали в руки Манюэлю и Морису?
— Они возвращались в провинцию к подпольным антикварам. Разве это неправда?
— Это единственная правда из всего, что она здесь наговорила. Не стану отрицать, поскольку экспертиза все равно подтвердит…
— Значит, вы руководили операциями?
— На месте — да. Но приказы давал Морис. Он ничем не рисковал… У себя в ресторане он изображал раскаявшегося преступника и даже видные чиновники подавали ему руку.
— Дело было прибыльное…
— Золотое дно…
— Которое вы собирались прибрать к рукам?
— Это придумала она.
— Это точно?
— Мое честное слово стоит столько же, сколько ее слово. Считайте, как вам угодно. Жаль, что я бросил пистолет в Сену, потому что на нем вы бы обнаружили вовсе не мои отпечатки пальцев.
— Разве вы не видите, что он нагло врет?
И в ту минуту, когда никто этого не ждал, Мегрэ обернулся к Блохе, побледневшему как полотно.
— В котором часу вы позвонили?
Глава 8
— Около двенадцати ночи, — пробормотал тот.
— Что вы ему сказали?
— Правду.
— Какую правду?
— Что его жена находится в квартире у Манюэля.
— Почему вы вдруг вздумали это сделать?
Жюстен повернулся с упрямым видом, как школьник, застигнутый врасплох.
— Отвечайте.
— Я не знаю… Хотел отомстить…
— За что?
— За все. Два года назад я пытался войти в их банду.
Я знал, как они работают. Я знаю все, что творится в квартале Пигаль и на Монмартре. Я просил Манюэля взять меня, но он ответил, что ему не нужны такие ублюдки.
Теперь вмешался Манюэль:
— Он лжет.
Мегрэ курил трубку за трубкой, и воздух казался сизым от дыма.
— Вы тоже можете курить, — предложил комиссар.
— А я? — спросила Лина.
— Извольте.
— У меня нет сигарет, а у этого подонка я брать не хочу…
Комиссар достал из ящика пачку сигарет и протянул ей, но спичку подносить не стал. У нее так дрожали руки, что первые две спички потухли и она смогла раскурить сигарету только от третьей.
— Ну а что скажете вы, Манюэль?
— Он никогда ничего мне не предлагал. Я знал его только с виду, потому что часто встречал на Монмартре… Все знают, что он стукач.
— Неправда!
— Теперь вы, Жюстен, продолжайте.
— Я позвонил, чтобы отомстить этому человеку за то, что он презирал меня.
— Откуда вы звонили?
— Из ближайшего автомата. Я издали видел огни ресторана.
— Вы понимали, что тем самым можете спровоцировать драму?
— Не совсем…
— Но в общем не имели ничего против?
— Нет.
— А если бы речь шла о других людях, вы поступили бы так же?
Этот вопрос застал его врасплох, и ему потребовалось время на раздумья.
— Не знаю, — признался он.
— А может быть, вы мстили за свой маленький рост, за свое лицо, из-за которого на вас оборачиваются на улице?
— Не знаю, — повторил он.
— Будьте внимательны, я задам вам важный вопрос. Вы только что солгали, потому что боитесь Манюэля.
Коротышку снова охватил панический страх, словно даже здесь, в полиции, братья Мори оставались такими же всемогущими…
— Я сказал всю правду.
— Нет. Правда состоит в том, что вам заплатили за то, чтобы вы позвонили Морису в назначенный час.
— И кто же это, интересно, заплатил мне?
— Разумеется, Манюэль.
— Я протестую, — закричал тот. — Хотел бы я знать, зачем мне потребовалось, чтобы меня застали на месте преступления, да к тому же муж любовницы?
Но Жюстен продолжал:
— Он мне дал тысячу франков… Он угрожал, что убьет меня, если я скажу об этом хоть слово… Он добавил: «У меня повсюду друзья. Они сделают все, что потребуется, если я сам не смогу…» Мне было жаль месье Мориса, я к нему очень хорошо относился.
— И все-таки послушался?
— Мне вовсе не хотелось получить пулю в живот.
— А ты не подумал, что месье Морис может выстрелить первым?
— Если уж этот человек, — он указал на Манюэля, — если уж этот человек решил, что все будет так, а не иначе, все должно было произойти именно так, как он задумал… Ведь это сущий дьявол.
Мегрэ, не сдержавшись, улыбнулся, и тут на первый план выступила Лина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34