В газетах политические новости отодвинули сообщения о деле Наура на третью, затем на пятую страницу, а потом упоминания о нем исчезли совсем.
Лина, Алваредо и Нелли не имели права покидать Париж до окончания следствия, и лишь только после его завершения им разрешили выехать в окрестности Дрё, где они укрылись от любопытных в небольшом домике.
Прокуратура утвердила обвинение, предъявленное Уэни, но суд присяжных был настолько загружен работой, что процесс был перенесен аж на будущий январь, затянувшись почти на год.

Удивительно, что во время традиционных, устраиваемых раз в месяц, совместных обедов, ни Мегрэ, ни Пардон ни разу не вспомнили историю с Наурами.
Наступил день, когда комиссар должен был давать показания перед судом. До этого судьи ничего не спрашивали об отношениях Лины с обвиняемым.
Мегрэ отвечал на вопросы председателя суда предельно объективно и коротко. Когда он увидел, что прокурор просит слова, то понял, что тайна молодой женщины вот-вот будет раскрыта.
— Господин председатель, позвольте мне задать вопрос свидетелю.
— Слово прокурору республики.
— Может ли свидетель сообщить: возникала ли у него мысль о том, что между обвиняемым и мадам Наур могли существовать интимные отношения?
Комиссар давал свидетельские показания под присягой и не имел права что-либо скрывать.
— Да, возникала.
— Обвиняемый категорически отверг это?
— Да.
— Однако не дал ли он понять, что такие отношения существовали?
— Да.
— Поверил ли свидетель в эти отношения?
— Да.
— Это не сыграло роли в аресте Уэни, по-новому освещая причины его поступка?
— Да.
Вопросов больше не последовало. Если до этого публика слушала молча, то теперь в зале послышался гул голосов, и председатель был вынужден постучать молотком…
— Прошу соблюдать тишину, иначе я немедленно прикажу очистить зал…
Мегрэ мог сесть рядом со следователем Кайотом, который даже занял для него место, но предпочел выйти из зала.
Проходя по пустынному коридору, где гулко звучали его шаги, комиссар машинально набивал трубку табаком. Через несколько минут, сидя за столиком бара Дворца правосудия, он ворчливо заказывал кружку пива.
Ему совсем не хотелось идти домой. Выпив вторую кружку пива почти залпом, Мегрэ медленно направился на набережную Орфевр.
В этом году снег почти не выпал, погода стояла теплая. Чувствовалось, что весна наступает раньше срока, и солнце было таким ясным, что казалось вот-вот лопнут почки на деревьях.
Проходя в свой кабинет, комиссар открыл дверь в инспекторскую.
— Люка!.. Жанвье!.. Лапуэнт!..
Можно было подумать, что все трое его ждали.
— Одевайтесь и пойдем со мной…
Инспектора шли за ним, не спрашивая, куда он их ведет. Через несколько минут они оказались в пивной «Дофин».
— Ну, как с этим делом Наура, господин Мегрэ? — прокричал ее хозяин.
Он тут же пожалел, что задал этот вопрос, увидев, как комиссар взглянул на него, пожав плечами. И тогда он поторопился добавить:
— Знаете, сегодня у меня сосиски…
Влюбленная пара больше не помышляла ехать в Боготу. Да и потом, разве после этого заседания суда отношения между Линой и Алваредо могли остаться прежними?
«Дело Наура» вновь вернулось на первые страницы газет. Вечерние выпуски преподносили его уже как историю о любовном четырехугольнике.
Вынес бы суд оправдательный приговор, если бы в основе речи прокурора не лежал новый мотив преступления?
Пистолет так и не нашли, а обвинение было построено на свидетельских показаниях заинтересованных лиц.
На другой день Уэни получил десять лет заключения. После приговора Лина и Алваредо сели в «альфа-ромео» и умчались в неизвестном направлении.
Больше Мегрэ о них никогда не слышал.
— Я потерпел неудачу, — признался он Пардону, у которого обедал в очередной вторник.
— Возможно, если бы я не позвонил вам в ту ночь…
— События все равно следовали бы своим чередом, разве что с небольшой задержкой…
И Мегрэ добавил, протягивая руку к бокалу бургундского:
— А ведь, в сущности, Уэни выиграл…

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36