У тебя блестящие качества делового человека, тогда как я не очень-то смыслю в цифрах, и поэтому мне неприятно говорить о деньгах.
Профессия издателя книг по искусству своеобразна. Мы постоянно ищем рукописи, которые обещали бы наибольший успех. Такого случая приходится ждать очень долго, и когда, наконец, судьба тебе улыбнется, порою оказывается, что ты не имеешь возможности эту издать.
Так случилось и со мной. Именно теперь, когда у меня застой в делах и мне в течение года ничего не удалось напечатать, я получил удивительную работу о некоторых аспектах азиатского искусства. Я уверен, что это значительное произведение. И будет иметь заслуженный успех. Я даже убежден, что смогу продать права на издание книги в США и других странах, а это намного перекроет расходы.
Однако, чтобы издать книжку, необходимо — и немедленно, около двухсот тысяч франков. А у меня ни сантима. Что касается Мег, то ее личные сбережения не превышают десяти тысяч.
Не мог бы ты ссудить меня нужной суммой? Я знаю, что для тебя это сущая безделица. Мне впервые приходится обращаться с подобной просьбой, и потому я чувствую себя очень неловко.
Я говорил с Мег, и она уверила меня, что ты питаешь к нам подлинно дружеские чувства и не откажешь в подобной услуге.
Позвони мне по телефону или сообщи письменно, где мы можем встретиться — у тебя дома или в одной из твоих контор. Я готов подписать любые бумаги.
— Омерзительно, не правда ли? — Госпожа Шабю закурила сигарету. — Вы заметили намек на Мег? Другое письмо короче.
Оно было написано от руки, мелким неровным почерком.
Дорогой друг,
Я крайне удивлен, что до сих пор не получил ответа на мое письмо: мне стоило огромного усилия его написать. Моя откровенность говорит о доверии, с каким я к тебе отношусь.
За это время мое положение еще более осложнилось. Мне вскоре предстоят довольно крупные платежи, из-за которых, возможно, я даже вынужден буду скрыться Мег в курсе дела. Она очень волнуется и настояла на том, чтобы я тебе написал.
Надеюсь, ты докажешь, что истинная дружба — не пустые слова.
Рассчитываю на тебя.
Преданный тебе Жан-Люк.
— Не кажется ли вам, что в этих словах таится скрытая угроза?
— Несомненно, — буркнул Мегрэ. — Это достаточно ясно.
— А теперь почитайте письма Мег.
Нежно любимый!
Мне кажется, я не видела тебя уже вечность, хотя мы и встречались в прошлый понедельник. Какое блаженство я испытываю в твоих объятиях, как спокойно чувствую себя, прижавшись к твоей груди!
Позавчера я послала тебе записку в надежде на свидание. Я пришла в обычное место, но тебя там не оказалось, и госпожа Бланш сказала, что ты не звонил.
Я очень беспокоюсь. Я знаю, что ты занят, что у тебя важные дела, что, наконец, я у тебя не одна. Я не ревную, но живу мыслью, что ты не покинешь меня совсем: мне так нужно чувствовать твой запах, чувствовать, как ты стискиваешь меня с такой силой, что мне становится больно.
Прошу тебя, отзовись побыстрее. Я не жду длинного письма. Назначь только день и час встречи.
Жан-Люк последнее время очень озабочен. Он задумал одно издание, которое, по его словам, должно стать делом его жизни. Каким он кажется бесцветным и незначительным рядом с таким человеком, как ты!
Целую тебя бессчетное число раз.
Твоя Мег.
— Подобных писем много, и все на один лад. Некоторые даже откровенно эротичны.
— От какого числа последнее?
— Пришло перед нашим отъездом на отдых.
— А где вы отдыхали?
— Как всегда, у себя в Канне. Оскару все же пришлось два-три раза ненадолго слетать в Париж. Вместе с нами отдыхали некоторые парижские друзья, но Кокассонов среди них не было. Мне помнится, у них есть домик в Бретани, в какой-то деревушке, излюбленной художниками.
— Вам не попадались другие письма, в которых у вашего мужа просят денег?
— Я прочитала далеко не все. Есть, например, записка от Эстеллы Жапи, очень предприимчивой вдовы, с которой Оскар некоторое время встречался.
Дорогой друг!
Посылаю вам счет, который мне трудно самой оплатить. В ожидании удовольствия вас увидеть.
Эстелла.
— Счет приложен к письму?
— Я его не нашла и не знаю, за что он выписан и о какой сумме идет речь. Может быть, драгоценности? Или меховое манто? Эта дама была сегодня утром в церкви, но на кладбище не поехала.
— Полагаю, вы не позволите мне взять эти письма с собою? А я мог бы заняться ими в воскресенье дома.
— Очень неприятно отказывать вам, но мне не хотелось бы даже ненадолго отдавать эти документы. Приходите в любое время, хоть завтра. Вы сможете спокойно их прочесть. Тут есть письмо от архитектора Робера Труара, который пытался заинтересовать мужа постройкой роскошного жилого дома.
— Ему и раньше приходилось получать подобные предложения?
— Насколько мне известно, нет.
— А была у него связь с женой Труара?
— Ну, конечно! Как со всеми! Однако не думаю, чтобы ее муж об этом знал. Смотрите, вот самое экстравагантное письмо. Шесть страниц неистовой эротики. Некая Ванда, которую я не знаю, не только испытывает потребность восстановить во всех деталях все, что они проделывали накануне, но с бредовым воображением предвкушает в подробностях то, что им предстоит во время будущего свидания. Похоже, она русская или полька. Оскару, должно быть, стоило большого труда от нее отделаться… А вот еще одно, от Мари-Франс, жены Анри Лежандра…
Она протянула Мегрэ голубоватый листок, на котором было написано синими чернилами:
Мое противное сокровище!
Мне следовало бы тебя ненавидеть, и так оно будет, если ты в течение этой недели не попросишь у меня прощения. Я многое о тебе узнала, не буду говорить от кого:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37