После вскрытия пришлось изрядно потрудиться над трупом. Оскар выглядит точно таким, каким был. Только глаза, к несчастью, закрыты.
Машинально она прошла вместе с ними до двери, и тут, у самого порога, Мегрэ сказал:
— Извините, сударыня, но я хотел бы задать вам еще один вопрос…
Она с любопытством взглянула на него:
— Пожалуйста.
— Действительно ли вы хотите, чтобы убийца Оскара Шабю был найден?
Такого вопроса она не ожидала и на мгновение растерялась.
— Почему, собственно, я должна хотеть, чтобы он оставался на свободе?
— Потому что если его поймают, начнется громкий процесс, о котором затрубят газеты, радио, телевидение. Будут опрошены многие служащие фирмы. Через суд пройдет длинная вереница свидетелей. Среди них, без сомнения, найдутся такие, в том числе и приятельницы вашего мужа, которые не станут скрывать правду…
— Не понимаю, что вы имеете в виду, — задумчиво произнесла Жанна Шабю. Она помедлила, как бы взвешивая все «за» и «против», и добавила: — Вы правы. Разразится большой скандал.
— Но вы не ответили на мой вопрос.
— Сказать по правде, мне это безразлично. Отомстить я не стремлюсь. Тот, кто убил, имел, видимо, на это веские основания, а может быть, и моральное право. Какая польза обществу, если его посадят за решетку на много лет, а то и на всю жизнь?
— Вправе ли я допустить, что, даже имея подозрения на кого-либо, вы предпочли бы не высказывать их?
— До сих пор я не думала об этом, потому что никого не подозревала. Но если бы у меня возникли подозрения — мой долг их высказать, не правда ли? Так бы и я поступила, но, честно говоря, против воли.
— Кто же теперь возглавит фирму? Лусек?
— Этот человек меня пугает. Он чем-то напоминает холоднокровную рептилию, и я испытываю отвращение, когда он смотрит на меня в упор.
— Однако Оскар Шабю оказывал ему полное доверие?
— Лусек заработал мужу кучу денег. Это продувная бестия, отлично знающая кодекс и умеющая с выгодой пользоваться этим. Вначале он занимался только документацией, но мало-помалу стал правой рукой Оскара.
— Кому принадлежит идея «Вина монахов»?
— Оскару. В то время все делалось на набережной Шарантон. Лусек предложил открыть филиал на авеню Опера и во много раз увеличить число точек в провинции.
— Ваш муж считал его честным человеком?
— Он в нем нуждался. А свои интересы Оскар вполне мог защищать сам.
— И все же я не узнал, сохранит ли Лусек свой пост.
— Он останется на службе по крайней мере на некоторое время, но в той же должности, какую занимает теперь.
— Кто же станет во главе фирмы?
— Я. — Она сказала это просто, как нечто само собой разумеющееся. — Я всегда считала себя деловой женщиной, и муж недаром прибегал к моим советам.
— Ваш кабинет будет на авеню Опера?
— Да. Но я не буду делить его с Лусеком. Помещений там достаточно.
— И вы сами станете ходить на склады, в погреба, на разгрузку?
— А почему бы и нет?
— Произойдут ли перемены в составе служащих?
— Ради чего? Не потому ли, что девчонки спали с моим мужем? Но тогда я должна отказать всем своим приятельницам, за исключением очень пожилых.
Впорхнула маленькая подвижная молодая дама. Она бросилась на шею хозяйке дома, приговаривая:
— Бедная моя!
— Извините меня, господин комиссар.
— Разумеется, разумеется… Благодарю вас, мадам.
Спускаясь по лестнице и утирая лицо платком, Мегрэ вполголоса повторял:
— Любопытная особа!
Двумя ступеньками ниже он задержался и добавил:
— Или я здорово ошибаюсь, или эта история еще далека от конца.
Во всяком случае, откровенность Жанны Шабю заслуживала уважения.
Глава 4
Было около пяти часов, когда к Мегрэ тихонько постучали. Не дожидаясь ответа, Жозеф, самый старый из вахтеров, открыл дверь и подал комиссару карточку:
«Имя и фамилия: Жан-Люк Кокассон. Причина посещения: дело Шабю».
— А где же он сам? — спросил Мегрэ.
— Я провел его в аквариум.
Так назывался застекленный с трех сторон зал ожидания, где всегда сидели посетители.
— Помаринуйте его там еще несколько минут, а потом приведите.
Мегрэ медленно высморкался, немного постоял у окна, затем подошел к стенному шкафу, где всегда была в запасе бутылка коньяка, и налил себе рюмку.
Он по-прежнему чувствовал недомогание и какую-то гнетущую вялость, ноги были словно ватные.
Комиссар раскуривал трубку, когда дверь снова открылась и Жозеф доложил:
— Господин Кокассон.
Казалось, на посетителя не произвела никакого впечатления обстановка, царившая в Уголовной полиции. Он подошел к столу, протянув руку:
— Имею честь видеть комиссара Мегрэ? Мегрэ ограничился тем, что проворчал:
— Прошу садиться! — И, обогнув свой письменный стол, тоже опустился в кресло. — Если не ошибаюсь, вы занимаетесь изданием книг по искусству?
— Совершенно верно. Вам известна моя книжная лавка на улице Сент-Андре де Ар?
Мегрэ уклонился от ответа и задумчиво оглядел собеседника. Это был красивый мужчина, высокий, стройный, с густыми, гладко причесанными волосами. Серые костюм и пальто гармонировали с сединой, а на губах играла самодовольная улыбка, по-видимому, привычная.
В нем было какое-то сходство с породистым псом, например, со среднеазиатской овчаркой.
— Прошу простить, что беспокою, тем более, что мое сообщение не покажется вам особенно интересным. Я был другом Оскара Шабю…
— Знаю. Мне также известно, что в среду вы присутствовали на премьере фильма о Сопротивлении. Однако сеанс начался только в половине десятого, и у вас было достаточно времени, чтобы проделать путь от улицы Фортюни до Елисейских полей.
— Вы меня подозреваете?
— До выяснения дела все лица, имевшие отношение к Оскару Шабю, для нас более или менее подозрительны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37