— Она хорошая клиентка?
— Ну конечно, не то что другие хозяйки меблированных комнат, которые кормят своих жильцов. Ходит она сюда постоянно.
— У нее хороший аппетит? — шутливо спросил он.
— Да, поесть она, видно, любит. Вы что, живете у нее?
— Со вчерашнего дня…
Она сначала не вдумалась в смысл его ответа. Но вдруг ее что-то поразило.
— Только со вчерашнего дня?
— Со вчерашнего вечера…
— А я подумала, что вы живете там уже несколько дней.
Он открыл рот, чтобы спросить, но тут вошла какая-то старуха, и он предпочел прекратить разговор.
Когда он вышел на улицу Муфтар, ему вдруг стало весело и он чуть было не зашел в какой-то бар, чтобы позвонить оттуда по телефону. Но что-то вроде верности своему овернцу заставило его вернуться на улицу Ломон. Может быть, здесь сыграло роль и воспоминание о белом вине, приятно пахнущем деревенской харчевней.
— Есть у вас телефон?
— В глубине, за дверью.
Девять часов утра. На набережной Орфевр сейчас время рапортов. Начальники бригад с папками под мышкой проходят в большой кабинет шефа с настежь открытыми окнами, откуда открывается вид на Сену.
— Алло!.. Дайте мне, пожалуйста, Люка.
Телефонист узнал его по голосу.
— Сейчас, месье комиссар.
Потом послышался голос Люка:
— Это вы, начальник?
— Ничего нового?
— Воклен сейчас составляет рапорт о выполнении задания, которое вы ему дали. Вряд ли ему удалось обнаружить что-нибудь существенное.
— Ты не знаешь, как Жанвье?
— Только что звонил в больницу Кошен. У него была тревожная ночь, но врач уверяет, что этого следовало ожидать. Температура нормальная. Вы по-прежнему живете у мадемуазель Клеман? Хорошо спали?
В голосе Люка не чувствовалось никакой насмешки, но комиссара тем не менее этот вопрос покоробил.
— Ты свободен? Можешь сейчас взять машину и приехать на улицу Ломон? Остановись немного пониже этого дома и подожди. Не торопись. Раньше, чем через полчаса, тебе здесь делать нечего.
Люка не осмелился спросить и повесил трубку. Мегрэ вдохнул запах кухни и поморщился, поняв, что здесь снова готовят барашка.
В доме мадемуазель Клеман женщина в мужских ботинках загородила ему дорогу. Опустив голову и оттопырив зад, она мыла коридор, выложенный плитками.
В гостиной никого не было. Мадемуазель Клеман, свежая, веселая, в светлом платье, хозяйничала на кухне.
— Вы ходили завтракать? — спросила она. — Если бы вы мне сказали, я бы вам сама приготовила.
— Вам случается кормить ваших жильцов?
— Нет, вообще-то я им не готовлю. Иногда варю утренний кофе. А иногда они спускаются сюда со своими кофейничками и готовят сами.
— Вам хорошо спалось после ночной закуски?
— Неплохо. А вам?
Она по-прежнему была в хорошем настроении, но в ее голосе слышалось что-то напористое, быть может, слегка напряженное. Мегрэ был уверен, что вел себя точно так же, как и накануне. Но мадемуазель Клеман, видимо, обладала острой интуицией.
— Это ваша уборщица моет пол в коридоре?
— А кто же вы думали? Вряд ли кому-нибудь захотелось бы вымыть пол для развлечения или вместо гимнастических упражнений.
— Вчера я ее не видел.
— Потому что она приходит только четыре раза в неделю. У нее пятеро детей, и ей хватает работы дома.
Вы с ней говорили?
— Нет. Она убирает все комнаты?
— Только в пятницу и субботу, в дни генеральной уборки.
— Вашу комнату она тоже убирает?
— Я еще могу сама позаботиться о своей комнате, не правда ли?
Она, конечно, была по-прежнему весела, но веселость ее выглядела наигранной, и между ними появилась какая-то натянутость.
— Мне хотелось бы осмотреть вашу комнату, мадемуазель Клеман.
— Ваши инспектора осматривали ее в первый же день.
— В тот день, когда они не обнаружили в доме Паулюса?
— Да.
— Вам не трудно будет показать мне ее снова?
Она пожала плечами, встала и высыпала из передника картофельные очистки.
— Комната еще не убрана. Впрочем, после того как вы сегодня ночью видели меня в рубашке…
Раздался ее горловой смех.
— Пойдемте!..
Она толкнула дверь и вошла первая. Спальня была темная, окно выходило в узкий двор соседнего дома.
В то время как солнце озаряло фасад и придавало жизнь всему, чего касались его лучи, здесь создавалось впечатление неподвижности и пустоты.
Однако спальня была кокетливая. Кровать не застелена. На туалетном столике красивый несессер; в зубьях гребенки еще оставались светлые волосы. За занавеской из кретона в цветочках стоял умывальник; в спальне сильно пахло душистым мылом.
— Ну что, посмотрели?
Мегрэ обратил внимание на то, что в комнате нет стенного шкафа. Хотя это было нескромно, он приподнял занавеску, тогда как мадемуазель Клеман вздыхала за его спиной:
— Теперь вы видите, как выглядит комната старой девы…
На ночном столике стояла чашка с кофейной гущей, а на блюдце виднелись крошки кренделька.
— Вы сами приносите себе в постель первый завтрак?
Теперь в глазах Мегрэ появилось веселое выражение, и он смотрел ей в лицо, лицо большого младенца, на котором сейчас уже можно было прочесть растерянность.
— Вы так милы, мадемуазель Клеман. Мне очень неприятно было бы доставить вам огорчение, но я вынужден буду заглянуть под вашу кровать.
Он не успел наклониться. Из-под кровати показалось смертельно бледное лицо, на котором блестели обезумевшие от страха глаза.
— Поднимайтесь, Паулюс! Не бойтесь! Я ничего плохого вам не сделаю.
Молодой человек дрожал, как в лихорадке. Он открыл рот и пробормотал сдавленным голосом:
— Она об этом не знала.
— Чего она не знала?
— Что я прятался под ее кроватью.
Мегрэ засмеялся.
— И вы брились в ее отсутствие?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36