— А почему бы и нет? — возразила мадам Мегрэ.
— Существуют сотни маленьких и средних городов во Франции, в которых она могла бы поселиться, не говоря уже о Ла-Рошели, где провела детство и юность…
Ее сестра, пожив в Париже, вернулась в Ла-Рошель и осталась там…
— Может быть, сестры не ладили между собой?
Все было не так просто. Мегрэ по-прежнему смотрел на гуляющих людей, и ритм их шагов напоминал ему другое такое же непрекращающееся шествие, но под жарким солнцем. В Ницце, на Променаде Англичан.
Ибо, прежде чем прибыть в Виши, Элен Ланж жила в Ницце.
— Она пять лет прожила в Ницце, — сказал комиссар.
— Там много мелких рантье…
— Вот именно… Мелких рантье, но также представителей всех социальных слоев, как и здесь… Позавчера я спрашивал себя о том, что мне напоминает толпа гуляющих по этому парку или же заполняющих стулья людей… Все как в Ницце, у моря… Толпа, происхождение которой столь разнородно, что она от этого кажется нейтральной… Здесь также должны быть — и бывали — старые элегантные звезды театра и кино… Мы еще обнаружим квартал богатых особняков, где сохранились лакеи в полосатых жилетах… Можно догадаться о том, что на холмах есть роскошные виллы, укрытые от посторонних глаз… Как в Ницце…
— И к какому же выводу ты пришел?
— Ни к какому. Ей было тридцать два года, когда она поселилась в Ницце, и она была там столь же одинока, как и здесь. Обычно одиночество приходит гораздо позже…
— Существуют же сердечные муки…
— Знаю, но у людей, переживших их, бывает другое выражение лица.
— Случается и так, что распадаются семьи…
— Девяносто пять женщин из ста выходят замуж вновь.
— А мужчины?
Мегрэ широко улыбнулся и ответил так, что она не смогла понять, шутит муж или нет:
— Сто из ста!
Население Ниццы непостоянно, там можно найти филиалы парижских магазинов, несколько казино. В Виши десятки тысяч курортников сменялись каждые три недели, здесь есть такие же магазины, три казино, дюжина кинотеатров.
В любом другом месте ее бы знали, ею бы занялись, люди следили бы за всеми действиями и поступками Элен Ланж.
Но не в Ницце. Не в Виши. Однако нужно ли было ей что-то скрывать?
— Ты должен снова встретиться с Лекёром?
— Он приглашал меня заходить, когда я захочу… Лекёр продолжает называть меня патроном, как в те времена, когда был в моей команде…
— Они все так поступают…
— Это так… По привычке…
— Ты не думаешь, что скорее из уважения?
Мегрэ пожал плечами и супруги немедля тронулись в обратный путь. На этот раз они пошли через старый город, останавливаясь перед витринами антикварных магазинов, где порой были выставлены трогательные вещицы.
Они знали о том, что другие пансионеры наблюдали за ними в столовой, но к этому приходилось привыкать. Мегрэ пытался есть так, как рекомендовал доктор Риан. Не глотать ничего, тщательно не пережевав, даже если это картофельное пюре. Не насаживать на вилку кусок, не проглотив предыдущий. За едой пить не больше одного-двух стаканов воды, в крайнем случае — слегка подкрашенной вином.
Комиссар предпочел вообще обойтись без вина.
Он закурил трубку, поднимаясь по лестнице, прежде чем, не раздеваясь, лечь спать после обеда. Через ставни в комнату проникало достаточно света, так что его жена, сидя в кресле, могла, в свою очередь, просмотреть газету, и сквозь сон Мегрэ иногда слышал шуршание переворачиваемых ею страниц.
Он пролежал так едва ли двадцать минут, когда в дверь номера постучали. Мадам Мегрэ устремилась на лестничную площадку и закрыла дверь за собой. Послышалось перешептывание, потом она вернулась; ее не было несколько минут, не больше.
— Это Лекёр.
— Есть новости?
— Сестра только что прибыла в Виши. Она явилась в отделение полиции, оттуда ее отвезли в морг, чтобы опознать тело. Лекёр ждет ее на улице Бурбонне. Он предлагает, если это доставит тебе удовольствие, присоединиться к нему и присутствовать на допросе.
Мегрэ уже встал, что-то недовольно бормоча, и прежде всего распахнул ставни, чтобы вернуть комнату к жизни и свету.
— Я встречу тебя у источника?
Источник, первый стакан воды, железный стул — все это будет в пять часов вечера.
— Допрос не займет так много времени. Лучше подожди меня на одной из скамеек возле игроков в шары.
Он не сразу решился надеть соломенную шляпу.
— Боишься, что над тобой будут смеяться?
Тем хуже. В конце концов, он в отпуске! И Мегрэ лихо напялил себе на голову шляпу.
Любопытные продолжали подходить, останавливаться перед домом, который по-прежнему охранял постовой. Поняв, что тут не на что смотреть, кроме как на закрытые ставни, они незамедлительно удалялись, покачивая головами.
— Садитесь, патрон… Если вы поставите кресло в угол возле окна, то увидите ее при свете дня…
— Вы еще не видели ее?
— Я сидел за столом в одном из здешних ресторанов, — он, кстати, превосходен, — когда мне сообщили, что она находится в отделении полиции… Они сами отвезли ее в морг, а потом доставят сюда…
И действительно, через тюлевые занавески они увидели черную машину, которую вел полицейский в форме, а за ней — длинный открытый красный автомобиль.
На его переднем сиденье сидели мужчина и женщина с распущенными волосами; их лица загорели на солнце, и они походили на людей, вернувшихся из отпуска.
Они посовещались, склонившись друг к другу, и после короткого поцелуя женщина вышла из машины, захлопнув дверцу, а ее спутник остался сидеть за рулем и зажег сигарету.
Это был смуглый мужчина с четко очерченным лицом и широкими, обтянутыми желтой тенниской плечами спортсмена. Он смотрел на дом лишенным любопытства взглядом;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40