Он исполнил долг священника: соединил их так же, как раньше принял маленького человека из Архангельска в лоно Римско-католической церкви.Каким образом Ионе за два года ни разу не пришла мысль, что Джина может его бояться? Сейчас глаза у него открылись, и на память стали приходить мелочи, которым он раньше не придавал значения. Наконец-таки Иона понял: он — одинокий чужак, человек, приехавший с другого конца света и паразитирующий на плоти Старого Рынка.— Пойдемте…Полицейские были готовы, уже в шляпах; Иона, на полголовы ниже попутчиков, шел между ними в направлении Верхней улицы; воздух был напоен солнцем и теплом.— Все прошло хорошо? — поинтересовался Баскен, явно уже успевший перемолвиться со своим начальником.— Надеюсь. Не знаю.— Комиссар — человек незаурядного ума, он долго занимал в Париже важный пост, но не захотел жить с дочерью. В двадцать три года он был уже кандидатом права и начал работать в префектуре. В полицию он попал случайно. — Время от времени Баскен здоровался с прохожими, и те оглядывались на Иону, шедшего между полицейскими. — Четыре дня назад, на следующий день после того, как я к вам заходил, мы повсюду разослали приметы вашей жены. — Инспектор был удивлен, что Иона не реагирует, и искоса посматривал на него. — Правда, красивых девушек в красных платьях много.Кроме того, она могла купить себе новое платье.Проходя мимо ресторана. Иона заметил над занавеской лицо Пепито: тот смотрел на него. Пойдет ли он завтракать к нему? Дадут ли ему такую возможность? Была уже половина двенадцатого. Они, разумеется, перероют все сверху донизу; в доме было много всякого старья, потому что Иона ничего не выбрасывал. Кто знает, не собираются ли они теперь его арестовать?Оставалось пройти мимо бара Ле Бука; Иона предпочел отвернуться — не из стыда, а чтобы избавить их от неловкости. Ведь, несмотря ни на что, все они испытывали неловкость. Каждый в отдельности, исключая Фредо, не осмелился бы так резко ополчиться против него. «Раз ты это говоришь, то и я тоже…» А почему бы и нет, раз он их обманул? Иона достал из кармана ключи и открыл дверь, под которой лежала желтая кинореклама.— Входите, господа.В лавке, куда весь день попадало солнце, было душно и жарко, как в печке. В воздухе лениво кружили две большие черные мухи.— Думаю, вы предпочтете, чтобы я оставил дверь открытой?Книгами пахло сильнее обычного, и чтобы устроить сквозняк, Иона отпер дверь во двор; там прыгал дрозд.Иона знал его. Дрозд прилетал каждое утро и не боялся Ионы.— Если я вам понадоблюсь, скажите.— Мне хотелось бы сначала пройти в спальню. Это сюда? — спросил Баскен.— Поднимайтесь, я за вами.Ионе очень хотелось кофе, но он не осмелился попросить разрешения его приготовить, а сходить к Ле Буку — подавно.В комнате было прибрано, на стеганом одеяле ни морщинки, туалет блестел. При входе взгляд Ионы упал на расческу Джины: она была грязной, между зубцами застряли волосы. Он так привык видеть ее на одном и том же месте, что в эти дни даже не обратил на нее внимания и не вымыл.— В доме только одна спальня?— Да.— Вы оба спали в этой постели?— Да.Ионе показалось, что через раскрытое окно он слышит тихие шаги и шушуканье.— Куда ведет эта дверь?— В уборную.— А эта?Мильк толкнул дверь. Когда-то здесь была спальня с окном во двор, но в ней было так тесно, что влезть могла только кровать. Иона пустил помещение под кладовку. Там стояли ломаные стулья, старый сундук с оторванным замком, сохранившийся со времени отъезда из России, портновский манекен, купленный им для Джины, которым она никогда не пользовалась, треснувшая посуда, кучи книг, продать которые он потерял надежду, и даже ночной горшок. Здесь никогда не убирали. Слуховое окно не открывали: воздух был затхлый; на всем лежал слой серой пыли.Полицейские взглянули друг на друга. Сюда явно давно не входили — следов никаких не было. Шляп они не сняли; Баскен докурил сигарету и бросил ее в уборную.— Здесь одежда? — спросил он, указывая на зеркальный шкаф.Иона открыл обе дверцы, и инспектор пробежал пальцами по платьям, пальто, потом по костюмам и пальто Ионы.— У нее не было другого пальто?— Нет.На дне шкафа лежали три пары туфель Джины, тапочки и туфли Ионы — весь их гардероб.— Это и есть та самая шкатулка?Иона решил, что, пока он ждал в приемной, комиссар действительно говорил с инспектором.— Откройте, пожалуйста.Он снова достал ключи, поставил шкатулку на кровать и откинул крышку.— Я думал, она пустая, — удивился Баскен.— Я этого не говорил.В шкатулке оставалось около полусотни прозрачных конвертов; в каждом была или марка, или открытка с маркой.— Так что же она взяла?— Примерно четверть того, что здесь было. Все они вместе с конвертами не влезли бы к ней в сумочку.— Она взяла самые редкие?— Да.— Как она их отличила?— Я ей показывал. Кроме того, они лежали сверху: я недавно их просматривал.Двое мужчин обменялись взглядом за его спиной: они, видимо, считали его сумасшедшим.— В доме есть оружие?— Нет.— У вас никогда не было револьвера?— Никогда.Сопровождающий Баскена полицейский внимательно осмотрел пол, голубые занавески, обои в голубой и розовый цветочек, словно пытаясь отыскать следы крови.Затем он тщательно оглядел все вокруг туалета и ушел осматривать уборную. Баскен тем временем залез на стул со сломанным сиденьем и заглянул за шкаф, потом стал один за другим выдвигать ящики комода. Верхний принадлежал Джине; здесь все валялось в беспорядке: три ночные рубашки, трусики, лифчики, две комбинации, которые она почти никогда не носила, чулки, потрепанная сумочка, пудреница, две упаковки аспирина и резиновая груша.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38