Похоже, что Альбер не торопится возвращаться в Париж, чтобы убить свою любовницу, а Мегрэ внезапно вспомнил, что он даже не знает, как тот выглядит.А если это ложь? Зачем тогда потребовалось взывать к его помощи? Зачем надо было тащить его в этот мелкобуржуазный уголок Парижа в то время, когда ему так спокойно жилось в провинции?Он оставил свое тяжелое пальто в комнате, спустился и зашел к консьержке № 67-а.— Мадемуазель Берта у себя?— Конечно… Я даже хожу для нее за покупками, ведь у нее столько работы… Не будете ли вы так добры передать ей это письмо, раз уж поднимаетесь к ней?Он узнал почерк Альбера и увидел марку с булонским штемпелем.— Итак! — ворчал он, взбираясь по лестнице, отвечая таким образом на замечание, которое он себе сделал.Он постучал. Ему пришлось немного подождать на площадке, а когда дверь открыли, то он был вынужден пройти на кухню, поскольку еще одна клиентка делала примерку. Кухня была такой же чистой, как и остальная квартира. В углу стояла начатая бутылка белого бордо и грязная тарелка. Он услышал:— Немного более приталенное… Да… Так… Это всегда молодит… Когда будет готово?— В следующий понедельник…— Вы не могли бы пораньше?..— При всем своем желании нет… В этом сезоне все клиентки торопятся…Затем мадемуазель Берта вызволила его с грустной улыбкой.— Вот видите! — сказала она. — Я делаю невозможное, чтобы сохранить хорошую мину при плохой игре.Нужно, чтобы жизнь продолжалась, несмотря ни на что.Но вам известно, как мне страшно! Или, вернее, как мне было страшно, ибо с тех пор, как вы рядом…— У меня для вас письмо…— От кого?Он протянул ей письмо. Она прочитала его. Ее губы задрожали. Затем она отдала ему письмо назад.«Моя старушка!У меня начинают гореть уши. Я тебя предупреждаю, что терпение мое лопается. Я не решаюсь беспрерывно оставаться в Кале, где в конце концов меня схватят. Я все время перемещаюсь с места на место. Сегодня я обедал в Булони и до сих пор не знаю, где остановлюсь на ночлег. Но я знаю, что, если ты не приедешь, я сделаю то, что обещал, и пусть меня сцапают!Решать тебе.Альбер».— Вот видите! — с отчаянием сказала она.— Что об этом думает ваш брат?Она не вздрогнула, не выказала удивления, а только еще больше опечалилась.— Он беседовал с вами?— Мы вместе пили аперитив.— Было бы лучше, если бы я рассказала вам обо всем сегодня утром… Не то чтобы он был так уж испорчен…Но он с юных лет был предоставлен самому себе… Он хочет походить на апаша, в то время как не способен и муху обидеть… Тем не менее я была вынуждена запретить ему ходить сюда из-за его вида…— …Тем не менее точно так же вы мне солгали сегодня утром…— Я испугалась, что вы подумаете такое…— Какое такое, например?— Не знаю… Что мы с ним одного поля ягоды!.. Вероятно, вы бы отказались мне помогать. — Она показала на письмо: — Вы читали… Оно отправлено вчера…Нет доказательств тому, что с тех пор он не сел на поезд.Начинала спускаться прохлада, и солнце садилось за домами. Мадемуазель Берта закрыла балконную дверь и повернулась к Мегрэ:— Хотите чаю?.. Нет?.. Как видите, я работаю… Я всегда работала одна, чтобы создать себе положение… Когда я встретила Альбера, то решила, что пришло счастье…Она подавляла рыдания, машинально расправляла концы тканей, лежавших в беспорядке.— У вас есть подруга? — спросил он, рассматривая фотографию молодой блондинки, стоящую на камине.Она проследила за его взглядом.— Я дружила с Мадленой… Но она вышла замуж…— Вы не встречаетесь больше?— Она живет в провинции… Ее муж — важная шишка… Альбер для меня был…— Вы не могли бы мне дать его фотографию?Она ни минуты не колебалась.— А ведь и правда, вы же не узнаете его при встрече! — заметила она. — Минутку! У меня есть фотография, снятая в Сен-Мало… На пляже…И она вытащила ее из супницы, которая решительно служила ей шкатулкой. Это был маленький отпечаток, который обычно делают на пляжах. Альбер, в белых брюках, с обнаженными руками, в полотняной кепке на голове, походил на всех молодых людей, которых можно встретить на берегу моря. Что касается мадемуазель Берты, то она прижалась к нему, боясь потерять свое счастье.— Темно, правда? Как только заходит солнце, в квартире становится очень темно. Я зажгу свет…Едва она дотронулась до выключателя, как в дверь постучали. Это консьержка принесла корзину с провизией.— Вот, мадемуазель Берта…— Поставьте все это на кухне, госпожа Морин…— Салат просто восхитителен… Но что касается швейцарского сыра, то я была вынуждена…— До скорого свидания!..Когда они вновь остались одни, она села, вдела нитку в иголку, надела наперсток.— А что вам сказали в полиции? Я надеюсь, что вы им не рассказали о письме?Он нарочно медлил с ответом, и она подняла глаза, заговорив более быстро:— Извините меня, но я не слишком хорошо знаю, как протекают подобные дела… Когда я вам писала… Я полагаю, что, поскольку я вас вызвала, то вы нечто вроде адвоката, не так ли?— Что вы хотите этим сказать?— Существует профессиональная тайна… Я вам рассказала обо всем… Я показываю вам письма… О! Мне будет все равно, если его арестуют. Это единственный способ успокоить меня! Но я не хочу, чтобы это произошло из-за меня… Таким образом, если сейчас его разыскивают в Кале и Булони…Он не приходил ей на помощь. А она уже не знала, как выкрутиться. С чрезмерным усердием она сметывала низ платья.— Что бы вы предпочли? — медленно спросил Мегрэ.— Простите?— Чтобы его арестовали или чтобы он перешел границу?Она спокойно взглянула на него. Ее глаза излучали доверие.— А что вы об этом думаете? Что с ним произойдет, когда его арестуют? Что ему грозит на самом деле?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11