— Сколько скажешь. У меня неплохая пенсия; кроме того, есть сбережения.— А ты не собираешься все дни торчать в кафе? Сам понимаешь, клиенты этого не любят.— Понимаю. Как скажешь, так и будет.— Ну а насчет моих дружков? — Нелли бросила взгляд на дверь кухни.— Это твое дело.— И ты не будешь ревновать?— А почему я должен ревновать?— Знаешь, то, что ты сейчас сказал, не слишком благородно.— Но это правда.— Дай мне время подумать.— Сколько?— Давай так: придешь завтра утром…— А сегодня нельзя?— Прямо сейчас?Буэн не ответил, но вид у него был такой безнадежный, а взгляд такой умоляющий…— Ладно! Приходи через полчаса.— Сколько с меня?— Начнем с того, что откроем тебе кредит. Как постоянным клиентам, чей долг она записывает в блокнотик.— В котором часу ты встаешь?— В шесть. Но могу и раньше. Буду выносить мусор, открывать шторы, подметать кафе. Мне это не в диковинку.— Пойди погуляй малость…Буэн послушно вышел, волнуясь, как, пожалуй, никогда в жизни… Для него это последняя соломинка. У Нелли он перестанет думать о Маргарите и г-же Мартен, об опасностях, подстерегающих его в доме жены. Нелли понимает его. Она всех понимает. У нее нет предрассудков, и в людях, в их поступках она видит только хорошую сторону.Комнаты у нее на полуэтаже, их полукруглые окна видны с противоположного тротуара. Потолки там, должно быть, низкие, и, видимо, слышно все, что происходит в кафе и в кухне. Но для него это будет идеальное убежище. Все равно как во времена, когда он жил с Анжелой. Никто не будет за ним подглядывать. Он сможет уходить, когда хочет, и не оборачиваться, проверяя, не идет ли кто следом. Он больше не услышит, как две эти карги злословят, наблюдая за его реакцией, чтобы когда-нибудь использовать свои наблюдения против него.— Буэн обошел квартал по периметру, потом еще раз, но уже в другом направлении, несколько раз смотрел на часы и наконец вернулся в сумрачное прохладное кафе. У стойки стоял рабочий в заляпанной гипсом робе. Лицо у него тоже было в пятнышках гипса, особенно ресницы и брови, и от этого он смахивал на Пьеро. Буэн испугался, что он помешает им с Нелли. Сейчас не время ее раздражать. Глянув на часы, он собрался уйти, но она дала ему понять, что не собирается уединяться с этим парнем в кухне.— Что тебе налить?— Как обычно, стаканчик белого.— А может быть, стакан?— Ну, стакан…Правильно, нечего ломать комедию. Ему семьдесят один, и он не обязан ни перед кем отчитываться. Чего, собственно, ради он попросил стаканчик? Ведь знал же, что она нальет большой стакан.— Дел тут нам еще на недельку, — продолжал человек с лицом Пьеро. — Работа непыльная. Нас трое, друг с другом ладим. А можно взять бутылочку для товарищей?— Такого же?Нелли подняла крышку и полезла в подвал. Все-таки прекрасно жилось Тео, пусть даже кончил плохо: он ведь умер молодым, в шестьдесят два не то в шестьдесят три года.— Благодарю, хозяюшка.Штукатур не удержался — уставился на пышную грудь Нелли. Проработай он тут еще недельку, наверно, тоже попользовался бы ею, как все прочие. А что? Блондин, нет еще тридцати, глаза веселые…— Ну что? — спросил Буэн.— Попробуем.— Когда я могу переехать?— Когда хочешь. Мне нужно только застелить постель. После смерти Тео на ней никто не спал. О цене Буэн не стал спрашивать.— Чемодан я принесу сразу после обеда.— Надеюсь, ты не будешь перевозить все имущество? Буэн почувствовал такое облегчение, что на улице даже насвистывал. Это поистине спасение, и он только удивлялся, почему не подумал о Нелли раньше.Когда Буэн пришел домой, глаза у него хитро блестели. Маргарита получит сюрприз. Жертва удрала. Теперь старухе не за кем шпионить: она осталась одна. Буэн попытался представить, как обе бабы будут за чаем обсуждать его бегство.— Он все вещи забрал? — спросит эта змея, г-жа Мартен.— Нет, только большой чемодан.— Может, поехал к кому-нибудь? Кто-то в провинции заболел или умер?— У него нет родственников. Он никогда ни от кого не получал писем, только рекламные проспекты.— А вид у него какой был?— Как будто он издевался надо мной.— Уверяю вас, он вернется!— Вы думаете?— А вы не пошли за ним?Тут Маргарита покраснеет: она действительно пошла за ним следом. Неплохую шутку он с нею сыграл, а это значит, что он обрел равновесие.Чемодан был тяжеленный. Буэн дотащил его до площади Сен-Жак, где всегда стоят такси. Маргарита семенила сзади метрах в десяти, и когда он оборачивался, на лице ее читалось смятение. “Погоди, погоди, старушка…” В спешке она не захватила сумочку, и денег у нее не было. Буэн сел в такси и бросил шоферу:— На Восточный вокзал.В 1914 году с этого вокзала он отправился на фронт. Маргарита в лиловом костюме стояла, не веря своим глазам. Чуть отъехав, Буэн сказал таксисту:— Езжайте прямо, я скажу, куда сворачивать.— А вокзал как?— Я передумал.— Дело хозяйское.Наконец, прикинув, что Маргарита успела дойти до дома, Буэн скомандовал:— Угол улицы Фейантинок.— Который угол?— Все равно.Солнце стояло высоко, жаркое, ослепительное. Парижский воздух пьянил. Уже много лет он не вдыхал с таким наслаждением городские запахи.А Маргарита сидит одна — одна за столом, в кухне, в целом доме — и ест с такой миной, словно никогда не испытывает голода. Этакое неземное существо, которое выше низменных потребностей!— Уже? Но ты говорил…Нелли ела — тоже в одиночестве, но с изрядным аппетитом.— Я занесу чемодан и пойду. Не хватило терпения ждать, да и есть с нею не хотелось. Схожу в ресторан.Нелли заколебалась, не предложить ли Эмилю разделить с нею трапезу, выглядевшую весьма привлекательно: тулузские колбаски, жаренные с красной капустой, толстые, сочные, вкусно пахнущие чесноком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40