— Все вы подлецы.Бретонец сжал кулаки, хотел было ответить, но Малыш Луи потащил его за собой.— Иди ложись спать! — твердил Леон. — Все равно сейчас будем закрывать.— Уйду тогда, когда все уйдут. Что я, хуже других, что ли? — Взглядом он искал Мегрэ. Казалось, он хочет затеять ссору. — Вот этот толстяк, например, что он во всем этом понимает?Он говорил о комиссаре. Леон чувствовал себя как на горячих углях. Оставшиеся в зале посетители следили за сценой, уверенные, что сейчас что-то произойдет.— Ладно! Лучше я уж уйду. Сколько с меня?Он пошарил у себя под блузой, вытащил кожаный кошелек, бросил на стол жирные ассигнации, встал, качнулся, пошел к двери, которую с трудом отворил.Он ворчал что-то неясное — ругательства или угрозы. Выйдя на улицу, прильнул лицом к окну, чтобы в последний раз посмотреть на Мегрэ, и нос его расплющился на затуманенном стекле.— Это для него страшный удар, — вздохнул Леон, возвращаясь на свое место. — У него был только один сын. Все остальные — девочки. Они, можно сказать, в счет не идут.— А что здесь рассказывают? — спросил Мегрэ.— О радисте? Да они ничего не знают. Вот и выдумывают всякую ерунду.— Что именно?— Да не знаю. Все о дурном глазе.Мегрэ почувствовал, что на него устремлен чей-то взгляд. Это был взгляд главного механика, сидевшего за столом, напротив него.— Ваша жена вас больше не ревнует? — спросил Мегрэ.— Да ведь мы завтра уходим. Пусть теперь попробует привязать меня к Ипору!— «Океан» отплывает завтра?— Да, в час прилива. Не думаете же вы, что судовладельцы оставят его плесневеть в гавани?— Нашли кого-нибудь на место капитана?— Пенсионера, который вот уже восемь лет как не плавал. И командовал всего лишь трехмачтовым барком. Хорош капитан…— А радиста?— Взяли одного мальчишку из училища. Он приедет завтра утром. Из Школы искусств и ремесел, так ее называют.— Старший помощник вернулся?— Вызвали телеграммой. Прибудет завтра утром.— А команда?— Как обычно. Собрали тех, что болтались в порту.— А юнгу нашли?Главный механик вскинул на него острый взгляд.— Да, — сухо бросил он.— И вы рады, что уходите?Ответа не последовало. Главный механик заказал еще стакан грога. А Леон вполголоса сказал:— Только что получили известие о «Мирном», который должен был вернуться на этой неделе. Это судно той же серии, что «Океан». Оно затонуло за три минуты, после того как наскочило на скалу. Все матросы погибли. У меня наверху жена старшего помощника, которая приехала из Руана встретить мужа. Она целые дни проводит на молу. Еще ничего не знает: компания ждет подтверждения, прежде чем объявить о несчастье.— Из той же серии! — проворчал главный механик, слышавший слова Леона.Негр зевал, тер глаза, но и не думал уходить. Домино, в которое теперь никто не играл, образовало сложный рисунок на сером прямоугольнике стола.— Итак, — медленно заключил Мегрэ, — никто не знает, почему радист пытался покончить с собой?Его слова были встречены упрямым молчанием. Может быть, все эти люди и знали? Может быть, до такой степени были связаны тайными узами братства моряков, которые не любят, чтобы люди с суши вмешивались в их дела?— Сколько с меня, Жюли?Мегрэ поднялся, уплатил и тяжело направился к двери. Десять человек провожали его взглядами. Он обернулся, но увидел только замкнутые недоброжелательные лица. Сам Леон, несмотря на всю любезность, обязательную для хозяина бистро, составлял одно целое со своими клиентами.Был отлив. Виднелись только трубы траулера и грузовые краны. Вагоны исчезли. Набережная опустела.Рыбачья лодка с белым фонарем, качающимся на вершине мачты, медленно удалялась к молу; с нее доносились голоса двух матросов.Мегрэ набил последнюю трубку, посмотрел на город, на башни бенедиктинского монастыря, у подножия которых виднелись темные стены больницы.Окна «Кабачка ньюфаундлендцев» выделялись на набережной двумя светящимися прямоугольниками.Море было спокойно. Слышался только тихий шепот воды, которая лизала гальку и сваи мола.Комиссар стоял у самого края набережной. Толстые канаты, которые держали «Океан», были наброшены на бронзовые кнехты.Он наклонился. Матросы опускали крышки трюма, куда днем складывали соль. Какой-то совсем молодой человек, моложе Ле Кленша, в городской одежде, смотрел у кабины радиста, как работают моряки. Это, вероятно, был преемник того, кто сегодня пустил себе пулю в живот. Он курил сигарету короткими, нервными затяжками. Парнишка был взволнован. Он приехал из Парижа, из Высшей школы. Быть может, мечтает о приключениях.Мегрэ все не решался уйти. Его удерживало странное чувство: ему казалось, что тайна скрывается здесь, совсем близко, что нужно еще только одно усилие…Вдруг он обернулся, потому что почувствовал: кто-то стоит у него за спиной. В темноте он заметил красный свитер, черную нарукавную повязку.Человек не видел комиссара или не обратил на него внимания. Совершенно пьяный, он дошел до самого края набережной и лишь каким-то чудом не рухнул в пустоту.Теперь комиссар видел его лишь со спины. У Мегрэ создалось впечатление, что сейчас у пьяницы закружится голова и он упадет на палубу траулера. Но нет! Тот говорил сам с собой. Усмехался. Грозил кому-то кулаком.Потом плюнул на палубу раз, другой, третий. Он плевался, чтобы выразить свое отвращение. После этого, по-видимому, почувствовал облегчение и ушел не по направлению к своему дому, который находился в рыбацком квартале, а в приморскую часть города, где виднелись освещенные окна какого-то притона. Глава 9Двое мужчин на палубе Со стороны скал раздался дребезжащий звук: часы бенедиктинского аббатства пробили час ночи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31