Вы ничего не можете мне за это Сделать.
— Вы гораздо умнее, чем выглядите, госпожа Блан. Можно подумать, вы все предвидели, вплоть до сегодняшнего обыска. Если бы вы положили деньги на свой счет, это было бы отражено в вашей сберкнижке, и величина суммы, равно как и дата, непременно привлекли бы мое внимание. Вы не доверились шкафам, ящикам, тюфякам. Как будто читали Эдгара По. Вы просто сунули деньги в иллюстрированный журнал.
— Я никого не обворовала.
— Я и не утверждаю, что вы кого-то обворовали. Я даже уверен в противном: спустившись по лестнице и увидев вас на вашем привычном месте, злоумышленник сам предложил вам эти деньги. Тогда вы еще не знали, что в доме было совершено преступление.
Он, должно быть, не объяснил вам, почему ему так важно, чтобы никто не узнал о том, что он был здесь в тот день.
Вы его прекрасно знаете, иначе он не боялся бы вас.
— Мне нечего сказать.
— Вчера, увидев его в моем кабинете, вы почувствовали, что он очень боится вас, и только вас, поскольку вы одна можете свидетельствовать против него.
И вот сегодня утром, уяснив, что свобода человека, особенно богатого, стоит больше двух тысяч двухсот франков, вы решили выйти на него, чтобы получить более значительную сумму.
Как и накануне, едва заметная улыбка, словно бы не до конца стертая с лица ластиком, чуть тронула ее губы.
— Вы никого не нашли. Вы забыли, что сегодня суббота.
С ее расплывшегося лица не сходило все то же загадочное упрямое выражение.
— Не скажу ничего. Хоть бейте.
— Нет никакого желания. У нас еще будет случай увидеться. Пошли, Лапуэнт.
И они нырнули в маленький черный автомобиль.
Глава 7
Несмотря на окончательно испортившуюся погоду и редкие просветы между ливнями, Мегрэ поступили как все: провели воскресенье за городом.
Покупая машину, они поклялись пользоваться ею только для того, чтобы добираться в отпуске до Мён-сюр-Луар, где у них был маленький домик. Два или три раза они так и сделали, но это было слишком далеко и им удавалось проводить там не более нескольких часов, да и те уходили у мадам Мегрэ на то, чтобы стереть в пустом доме пыль с мебели и на скорую руку приготовить поесть.
Выехали они около десяти утра.
— Поедем, минуя автострады, — решили они.
Но та же самая мысль пришла в голову тысячам других парижан, и потому прелестные проселочные дороги были столь же забиты, как и Елисейские поля.
Им хотелось остановиться перекусить в каком-нибудь симпатичном ресторанчике с заманчивым меню. Но все придорожные рестораны либо были заполнены и нужно было ждать, либо меню не внушало доверия.
Они не отчаивались. Это было как с телевизором. Когда они его приобрели, то обещали себе смотреть лишь самое интересное.
Недели через две они уже поменяли свои места за столом так, чтобы обоим за ужином было удобно смотреть.
В дороге они не спорили, как большинство пар. Но мадам Мегрэ за рулем не чувствовала себя от этого спокойнее. Она недавно получила права и водила неуверенно.
— Почему ты его не обгоняешь?
— Двойная полоса…
В это воскресенье, скрючившись на своем сиденье и свирепо глядя в пространство, Мегрэ курил трубку за трубкой и отмалчивался. Мысли его были на улице Нотр-Дамде-Лоретт: он восстанавливал всевозможные варианты сцены убийства.
Персонажи превратились в шахматные фигурки, которые он расставлял то так, то сяк, пробуя различные комбинации. Каждая из них какое-то время казалась ему правдоподобной, и он отрабатывал детали, воображал диалоги.
Когда же все вроде бы выстраивалось, ему приходило на ум какое-нибудь новое соображение, и все рушилось.
Тогда он принимался за новую комбинацию с другими фигурками. Или использовал те же, по-новому их расставляя.
В конце концов им пришлось довольствоваться рестораном с кухней, напоминающей вокзальный буфет. Разница состояла лишь в цене.
Добравшись до места, они пошли прогуляться по лесу, но дорогу размыло, вновь зарядил дождь.
Домой они вернулись рано и закусили холодным мясом и салатом по-русски; после ужина Мегрэ закружил по квартире, и решено было отправиться в кино.
В понедельник в девять утра он уже был на службе.
Дождь кончился, сквозь тучи еще неуверенно проглядывало солнце.
У себя на столе он нашел донесения инспекторов, наблюдавших за Флорантеном.
Субботний вечер тот провел в пивной на бульваре Клиши. Судя по тому, что никто с ним не поздоровался, он не был здесь постоянным клиентом.
Заказав кружку пива, он пристроился неподалеку от стола, за которым четверо завсегдатаев, обращавшихся друг к другу на «ты», играли в белот. Подперев подбородок рукой, он рассеянно наблюдал за игрой.
Около десяти один из игроков — щуплый, ни на секунду не умолкавший малый — заявил:
— Пора трогаться, ребята. Если приду поздно, моя половина запилит меня, а мне завтра на рыбалку.
Товарищи его поупрашивали, но, делать нечего, стали оглядываться вокруг.
Один из них, говоривший с южным акцентом, обратился к Флорантену:
— Сыграем?
— Охотно.
Заняв место выбывшего, он просидел за игрой до полуночи; Дьедонне, на долю которого выпало вести за ним наблюдение, устроился в углу и весь вечер умирал со скуки.
Боже милостивый! Флорантен даже поставил всем угощение из тех ста франков, которые достались ему от Мегрэ.
Затем он вернулся к себе и, заговорщически подмигнув своему невольному спутнику, лег спать.
Встал он поздно. Было уже за десять, когда он отправился в кафе выпить кофе с рогаликами. По пятам за ним теперь ходил Лагрюм; для Флорантена он был новеньким, и поэтому тот с любопытством разглядывал его.
Лагрюм был самым мрачным из инспекторов — десять месяцев в году его мучил гайморит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39