Бешенство это — не из-за Лил. Он не влюблен в нее.
А если однажды попробовал поухаживать за ней, то лишь потому, что был пьян. Он просто ею восхищается.
У него к ней чисто дружеское чувство.
Он взбешен, и все тут. Почему — этого никто не поймет, он сам тоже не понимает. Тем не менее смутно сознает, что не столь уж не прав.
Все идет иначе, чем должно идти. Доналд ведет себя не так, как ему полагалось бы. Все остальные — тоже.
Кто, в конце концов, Доналд или он работал всю жизнь и выбился в люди благодаря упорству и мужеству?
Не это ли отправная точка, которая может привести хоть к какому-то объяснению?
И все-таки несколько часов тому назад, когда они были вдвоем на ранчо, Доналд цинично бросил ему:
— Допустим, ты влип в грязное дело. Останется ли Нора…
Во всем этом бездна несправедливости. С Доналдом носилась не одна Лил — все, вплоть до Пембертона. Тот чуть ли не ухаживал за ним, правда, не без надежды усадить его за стол для покера.
Пи-Эм предвидел, что рано или поздно Доналд согласится. Нет, уже готов согласиться. Он вмешался:
— Не надо. Ему нельзя играть.
Доналд оскалился:
— Боишься, как бы я не вытянул из них все денежки?
А тебе придется давиться от зависти, так ведь?
Лил увела его. Теперь ей, несомненно, мерещились Бог знает какие ужасы. С Доналдом, хоть он на десять лет старше ее, она вела себя как мамаша, — даже супом его с ложечки кормила, и всем это нравилось, потому что выглядело игрой.
Дальше опять провал. Пи-Эм напрасно силился вспомнить. Нет, одни провалы. Сейчас придет Нора, заполнит их, и это будет форменной пыткой.
В голове у него мелькнуло слово «собака», и не случайно. С какого-то момента оба они стали похожи на двух взъерошенных, готовых сцепиться псов. Остальные наверняка это заметили и, конечно, свалили вину на Пи-Эм.
Гости расхаживали по дому, бродили по комнатам, на ощупь разыскивали уборные: в одних помещениях горел свет, в других царил мрак. Всюду, даже в патио, валялись стаканы. Иногда люди сталкивались в темноте и расходились, не узнав друг друга; одному из них, без сомнения, было нехорошо.
Каждый из братьев издали поглядывал на другого, взгляды их скрещивались, и в глазах Доналда читался все тот же сдобренный презрением вызов.
Кто дал ему право презирать Пи-Эм?
Подумать только! Он еще держится королем: саркастически подтрунивает над всеми, особенно над женщинами, с пьяной легкостью жонглирует людьми.
Все это время Пи-Эм, видимо, избегал одиночества.
С кем-то говорил, более или менее надолго присоединялся к разным группам, опрокидывал стакан за стаканом, но неизменно шел по следу брата и, вероятно, уже испытывал желание затеять драку.
Не то же ли происходило с Доналдом?
— Тебе не кажется, что нам лучше уехать?
Это сказала Нора. Она, как всегда, безошибочно определила, что он готов; но она знала также, что настаивать бесполезно.
К тому же в этот вечер они, его брат и он, как бы олицетворяли собой две враждебные стихии.
Им предстояло решить старый семейный спор, восходящий через Ферфилд, штат Айова, еще к временам Эпплтона. Нет, дальше. Это лежит за пределами их личной судьбы, это библейский конфликт.
Он, несомненно, произнес эти слова вслух, потому что, отыскавшись в кладовке памяти, они уже не выходили у него из головы.
Библейский конфликт!
Каин и Авель, Исав и Иаков…
Ему уже было не остановиться. Доналду — тоже. Но как все-таки это вырвалось наружу?
Вот тут голова и отказывала ему. Он знал, что все получилось по-идиотски несуразно. Все приобрело ложную окраску. Пресловутый библейский конфликт кончился вульгарным скандалом, который вызвал гадливое чувство у самых близких друзей Пи-Эм.
Попробуй теперь втолкуй, что между ним и Доналдом встало нечто действительно большое, что это извечная драма.
Началось даже не с Доналда. Пи-Эм просто обязан в точности вспомнить каждое свое слово. Он должен также решить для себя, бывают ли в жизни минуты, когда человеку приходится делать прямо противоположное тому, что он хочет сделать.
Он думал о Милдред Додсон, а злился на Лил. Испытывал ненависть к брату, а выместил ее на маленькой Ноленд. Он не выбирал подходящий момент. Это случилось в минуту, когда он меньше всего собирался затевать драку и к тому же держал в руке полный стакан.
Он шел по их следу. Отыскал обоих на веранде и решил, что там больше никого нет. Лил с притворно материнским видом гладила теперь уже не руку, а пальцы Доналда.
Тут он и выпалил, сам удивляясь тому, что говорил:
— Как вам обоим не стыдно! Как вам не стыдно, Лил! Если бы ваш муж…
Чтобы все получилось именно так, потребовалось просто чудовищное совпадение разных случайностей. Потребовалась также другая коллизия: Лэрри Ноленд, обычно ничуть не ревнивый, выпил больше нормы и, как Пи-Эм, двинулся по следу жены.
По логике он должен был обрушиться на Доналда.
Так вот, когда Пи-Эм заговорил, Лэрри стоял, притаившись в углу веранды. И, вопреки всем ожиданиям, сорвал злость на Пи-Эм.
У этого мирного человека бывали звериные вспышки.
Без предупреждения, без единого слова он въехал Пи-Эм кулаком в лицо.
Стакан буквально взлетел в воздух, вылился на платье м-с Ноленд и разбился об пол. Непроизвольно отреагировав на боль в челюсти, Пи-Эм, в свою очередь, ударил раз, другой, третий, может быть, даже больше и продолжал бы так до бесконечности, хотя противник его уже свалился.
Был ли еще кто-нибудь рядом с ними в эту минуту?
Пыталась Лил остановить Доналда или нет?
Брат, стиснув кулаки, надвигался на него, и Пи-Эм, облегченно вздохнув, встал в позицию.
Удар пришелся ему в левый глаз, который он так больше и не открыл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40