Большую часть всего этого удалось захватить, но фальсификаторы сознались, что более сотни отпечатанных ими фальшивых паспортов уже много лет находятся в обращении. Возможно, что и паспорт Луи Женэ был одним из таких документов. Конечно, то, что застрелившийся жил по чужому паспорту, кое о чем говорило, но, с другой стороны, настоящая фамилия самоубийцы оказывалась неизвестной.
Было девять часов утра, когда комиссар, которому местные власти позволили производить самостоятельное дознание, прибыл в морг. Двери морга уже были открыты для посещения публики. Мегрэ устроился в укромном месте, чтобы наблюдать за входящими посетителями, не очень, правда, надеясь на успех. Морг был новым современным зданием, как и большая часть официальных учреждений в этом городе. Но от этого он не казался менее мрачным и печальным заведением, чем старинное здание морга в Париже. Возможно, это происходило из-за слишком яркого освещения и чересчур гладких белых стен, в которых как в зеркале отражались холодильные аппараты. Все это ассоциировалось с богато освещенной современной аппаратурой фабрикой, но фабрикой, в которой выпускаемая продукция была — человеческие трупы. Мнимый Луи находился здесь, менее изменившийся, чем это можно было ожидать, так как специалисты постарались, насколько это было возможно, восстановить черты его лица. В морге находились также тела молодой женщины и утопленника, выловленного в порту.
Пышущий здоровьем сторож в безукоризненном форменном платье походил на служителя музея. В течение часа через зал прошли не менее тридцати человек. Какая-то женщина попросила показать ей утопленника. Его тело находилось на втором этаже. Служащий морга нажал на кнопку электрического звонка, назвал какие-то цифры по телефону. Затем на первый этаж спустился лифт с большим стальным ящиком, как в некоторых библиотеках доставляют книги в читальный зал.
Женщина склонилась над телом и, узнав покойника, зарыдала. Ее увели в кабинет, и молодая секретарша занялась ею.
Луи Женэ никто не интересовался. Около десяти часов изысканно одетый господин, войдя в зал, поискал глазами самоубийцу и, подойдя к нему, начал его внимательно рассматривать. Мегрэ подошел ближе и сразу догадался, что это не немец. Посетитель, увидев комиссара, обратился к нему:
— Вы, сударь, француз?
— Да, вы тоже?
— Нет, я бельгиец, но уже несколько лет живу в Бремене.
— Вы были знакомы с этим Женэ?
— Нет, я… прочел сегодня в газете, что здесь, в Бремене, застрелился какой-то француз, а так как я долгие годы жил в Париже, мне стало любопытно, и я пришел посмотреть на него.
Мегрэ оставался совершенно спокойным, но на его непроницаемом лице появилось упрямое выражение.
— Вы из полиции? — спросил незнакомец.
— Да, я комиссар уголовной полиции Парижа.
— Вы комиссар полиции Парижа и специально приехали сюда, чтобы выяснить причину этого самоубийства? Да нет, что за глупости я говорю, этого не может быть, ведь, судя по газетному сообщению, самоубийство произошло только сегодня ночью. Может быть, я смогу быть вам чем-то полезен? Хотите выпить вместе со мной стаканчик аперитива?
Мегрэ, последовав за ним, уселся в автомобиль, который его спутник вел сам, без умолку болтая. Это был тип веселого, подвижного дельца. Казалось, что его знает весь город. Он то и дело кланялся прохожим. Объяснял…
— Здесь контора Северо-Германского морского общества…
Это мои клиенты. Вы слышали, какие пароходы они недавно спустили на воду?..
Затем, показывая на здание, мимо которого они проезжали, мужчина сказал:
— На четвертом этаже, налево, моя контора. На вывеске было написано: «Жозеф Ван Дамм. Покупка. Экспорт. Импорт».
— Поверите ли, что у меня иногда месяцами не бывает случая поговорить по-французски. Все мои служащие и даже, мой личный секретарь — немцы, иначе нельзя, этого требует дело.
На лице у Мегрэ невозможно было ничего прочесть. Он со всем соглашался, восхищался тем, чем ему предлагали восхищаться, и давал понять, что не сомневается в том, что у автомобиля Ван Дамма действительно запатентованная подвеска. Он последовал за ним в большую переполненную пивную. В зале неутомимо играл венский оркестр, перекрывая стоящий здесь шум.
— Вы не мелеете себе даже представить то количество миллионов, которыми обладают здешние посетители, — объяснил Ван Дамм. — Обратите внимание на вашего соседа слева, в данный момент он занят продажей груза шерсти, которая плывет сейчас на его пароходе где-то между Австралией и Европой. У него не то тридцать, не то сорок грузовых судов, и все они беспрерывно в пути… Могу вам рассказать и про других. Что вы будете пить?.. Я вам рекомендую пильзенское пиво… Между прочим, что вы думаете о причине этого самоубийства? Неужели беспросветная нужда, как предполагают местные газеты?
— Возможно…
— Вы ведете расследование этого происшествия?
— Нет, это дело местной полиции. И так как установлено, что это самоубийство, то следствия, вероятно, никакого не будет.
— Конечно! Заметьте, меня это интересует исключительно потому, что пострадавший — француз, да и то лишь из-за того, что французы редко приезжают к нам сюда, на север!
— Он поднялся, чтобы пожать руку какому-то человеку, проводил его до выхода из зала и вернулся с крайне озабоченным видом.
— Извините, пожалуйста. Это директор большого страхового общества… Он ворочает сотнями миллионов. Но послушайте, комиссар, не пора ли нам позавтракать? Правда, я могу пригласить вас только в ресторан, ведь я холостяк. Конечно, здесь — не Париж, но я постараюсь, чтобы вы позавтракали не так уж плохо… Итак, договорились?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28