На террасе было светло. Подали чай, как и тогда, в первый его приход. Адиль бей заметил, что с балкона рядом с итальянским флагом свисает советский.— Вы вывесили праздничные флаги? — удивился он.— Это необходимо. Поскольку наши правительства признали Советы… А вы?— Не знаю. Я как раз пришел вас просить…— Чашечку чая? Оранжад? — спросила г-жа Пенделли. Плечи ее за эти дни потемнели от солнца.— Спасибо. Говорят, только что расстреляли человека. Это был один из моих подопечных. Он утром приходил в консульство.Пенделли закурил тонкую сигарету и с равнодушным видом выдохнул дым.— Что же вы хотите узнать?— Прежде всего, правда ли это. А затем… Пенделли нажал кнопку звонка. Вошел служащий в очках с черепаховой оправой, и консул сказал ему что-то по-итальянски. Служащий бросил быстрый взгляд на Адиль бея и кивнул.— Это правда, — сказал консул. — Его арестовали на перроне вокзала, он ждал поезда на Тифлис.— Садитесь же, прошу вас, — настаивала г-жа Пенделли. Он машинально сел. Но не мог усидеть на месте. Ему надо было убедиться. Когда служащий вышел, он сказал, тревожно озираясь:— Сегодня утром он мне сознался, что переправлял через границу тех, кто хотел уйти в Турцию.— Ну и что же?— Он это сказал мне лично, у меня в кабинете.— Там больше никого не было?— Никого. То есть, конечно, была моя секретарша… Неджла расхохоталась.— Сестра начальника морского отдела ГПУ! — воскликнула она.Пенделли пожал плечами.— Что же вы хотите знать?— Как вы думаете, за ним давно следили?— Нет.— Почему?— Потому что в таком случае ему не дали бы добраться до вас.— Вы не хотите пирожных, Адиль бей?— Нет, мадам. Извините. Я ведь в первый раз…— В первый раз слышите о расстреле? — вздохнул Пенделли. — Да ведь каждый месяц, друг мой, исчезают несколько человек. И вы полагаете, это кого-нибудь беспокоит? Полноте! У отца на глазах арестуют сына, и он даже не посмеет спросить, за что…— А что бы вы сделали на моем месте?— Да ничего. Человек-то этот уже умер, не так ли? Будьте возможно любезней с вашей секретаршей и не вздумайте с ней об этом заговорить.Какое-то время Неджла внимательно смотрела на Адиль бея.— Наш друг с ней, может быть, уж чересчур любезен, — сказала она с неприязненной улыбкой.— Что вы хотите сказать?— Что она довольно мила собой и что я в первый раз вижу, чтобы русская секретарша вела хозяйство своего шефа.Пенделли улыбался, уставившись на кончик сигареты.— Не надо дразнить Адиль бея, — вступилась г-жа Пенделли.— Вы знаете, что он не любит шуток.— Как бы то ни было, — заключила Неджла, — если это не шутка, у него еще все впереди.— Знаете, что вам следовало бы сделать прежде всего? — На этот раз в голосе Пенделли не было иронии. Чувствовалось, что он говорит серьезно. — Идите-ка поживее к себе и вывесьте красный флаг.— Спасибо. Простите за вторжение.— Какие пустяки! Этот дом для вас всегда открыт. Тем не менее уже с улицы он расслышал смех Неджлы, потом тихий голос консула:— Шш! Он может вас услышать.— А мне-то что? — возразила она. Конная милиция возвращалась с демонстрации. Всадники ехали по узкой улице, и она дрожала от стука копыт.Густая толпа стремилась к порту — матросы с синими воротниками, девушки в белых платьях. Адиль бей пробрался сквозь толпу, чтобы поскорее попасть к себе и вывесить советский флаг.На этот раз в доме напротив окно было открыто. Соня стояла перед зеркалом в новом платье, а мадам Колина на коленях, с булавками во рту, поправляла его. Платье было из черного шелка, и воланы на нем еще не успели обмяться.Услышав, как зашелестел подымаемый флаг, Соня повернула голову, улыбнулась чуть-чуть, украдкой, и тотчас же лицо ее снова стало серьезным, она что-то сказала мадам Колиной, та встала с колен и закрыла окно.На улице опять загремел оркестр, чуть было не заглушив телефонный звонок. Когда Адиль бей снял трубку, никто не ответил. Глава 7 Он глазом не моргнул, даже не попробовал улыбнуться, когда г-жа Пенделли, убирая карты в ящик, сказала:— А знаете, Адиль бей, вы ведь становитесь отличным игроком в бридж!Пенделли отодвинул кресло, откинулся на спинку и закурил сигарету с розовым кончиком. Был тот час, когда он, как правило, прикрывал глаза, зевал и вздыхал, пока кто-нибудь не подавал наконец знак, что пора уходить. Против обыкновения, он предложил Джону, сидевшему в раскрытой на груди рубашке:— Налейте-ка себе еще виски.В огромной изразцовой печи пылал огонь. Тихо шелестел дождь, а из водосточной трубы время от времени на улицу шумно низвергалась вода. Гостиная освещалась керосиновыми лампами, так как в этот час электричество было уже отключено.— Итак, нашего персидского друга отправили утренним поездом? — спросил Джон, наливая себе виски.— С двумя спутниками в купе, — с безмятежной улыбкой ответил Пенделли. — Знаете, сколько дорогих ковров он умудрился переправить через границу меньше чем за год? Сто восемьдесят штук! И я уж не говорю о самоварах, иконах, произведениях искусства всякого рода. — Он повернулся к Адиль бею. — Вот ваш чиновник Фикрет и попался на том, что помогал ему. Они еще обсуждали это дельце как раз здесь, в гостиной, стоя возле камина. Помните? На другой день Фикрета бесшумно сцапали, и больше о нем никто ничего не слышал. Что касается Амара, то Советы обратились к персидскому правительству с просьбой срочно отозвать его, и нынче утром он уехал с сопровождающими лицами.— А это правда, что жена его осталась здесь? — спросила г-жа Пенделли.— Да она вовсе ему не жена, просто какая-то девка, которую он подцепил в Москве, когда был там секретарем дипломатической миссии. Она не могла уехать с ним в Персию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36