- Да уж, не мало. Впрочем, мы уже давным-давно ничего не слыхали про Токеа. Сгинул куда-то без следа вместе со своим племенем. А тебе что-то про него известно?
- Нет, - в замешательстве ответил юноша.
- Вот как? А мне почудилось...
- А вот мы знавали Токеа и его красавицу дочку, - встряла хозяйка.
- Розу? - не сдержавшись, воскликнул Джеймс.
Хозяева удивленно уставились на него, но Джеймс не произнес более ни слова. Тогда сквайр уселся за стол и принялся читать молитву. Тем временем подоспели сын и дочери хозяина. Девушки держались непринужденно, хотя и не забывая о подобающих приличиях. На обеих были простые, но ладно скроенные платья из полушерстяной ткани. Дружелюбно кивнув Джеймсу, они направились к матери, которая резала оленину.
- Да, тяжкие то были времена, - снова заговорил сквайр. Полон дом ребятишек, от мала до велика. Целая дюжина. Хвала господу, ни один не помер, все живы-здоровы. Нам тут дети не в тягость. Земли на всех хватит, коли ты не бездельник, будешь жить припеваючи. Не то что у вас в Англии. Вашим парням, хочешь не хочешь, приходится наниматься в солдаты, а участь девиц и того хуже. А у нас тот, кто честно трудится не покладая рук, всегда сумеет нажить добро и заслужить уважение. Конечно, моим детям живется легче, чем когда-то мне, каждый получил от меня несколько тысяч долларов на обзаведение. А вот мой отец приехал в эту страну всего с тридцатью фунтами в кармане. Купил себе пятьдесят акров земли, но едва успел немного обустроиться, как грянула война. Англичане все пожгли и разграбили. В лютый мороз отцу пришлось одолеть пешком почти тридцать миль. В ту пору я был еще мальчонкой, однако нескольким британцам шкуру я продырявил. Когда война кончилась, мы упаковали свои жалкие пожитки и перебрались на берега Кусы. Жаль, что я не мог остаться там навсегда. Я был торговцем, мотался туда и сюда, порой добирался аж до Нового Орлеана. Да, жизнь у меня была не сладкая! Но все равно это лучше, чем влачить жалкое существование в твоей Англии, где люди живут по указке своих господ. Насмотрелся я на это в те годы, когда Луизиана еще принадлежала испанцам. Без милостивого разрешения губернатора тут никто не смел и рта раскрыть. Даже молились и веселились, когда им было велено. Но один не отважился жить своим умом. Но зато сколько чванства! Сами ютились в глинобитных лачугах, по уши в грязи, а на нас взирали свысока. А все потому, что мы не умели кланяться на ихний манер да рассыпаться в любезностях.
Жаркое было подано, и сквайр умолк, поглощенный едой. Но едва тарелки убрали со стола, он налил себе виски, поставил перед Джеймсом бутылки с портвейном и мадерой и продолжал:
- Теперь-то тут все иначе. Все мы - свободные граждане, и народ наш живет куда вольготнее, чем любой другой в Старом Свете. Глянь-ка в окошко: на первый взгляд наши парни могут показаться немного смешными. Но, присмотревшись повнимательнее, ты поймешь, что они вполне готовы всерьез сразиться с врагом. Будь тут у нас хоть дюжина кадровых офицеров, ребята маршировали бы не хуже ваших красных мундиров. Но в бою они и теперь не оплошали бы. Ведь ваши рискуют жизнью ради нескольких пенсов, а наши будут защищать своих жен и детей. Все они явились сюда по доброй воле, движимые гражданскими чувствами. Готов побиться об заклад, что эти ребята разобьют англичан в первом же сражении.
- Эти оборванцы? - усмехнулся Джеймс.
- Полегче, приятель! - сердито оборвал его сквайр. - Их одежда куплена на их же деньги, в отличие от пышных мундиров тех негодяев, которых вы величаете защитниками отечества.
С улицы послышались звуки выстрелов. Сквайр вышел на крыльцо, перед которым расхаживал человек с карабином. Чуть поодаль на берегу был наскоро сколочен деревянный щит, а перед ним установили несколько зажженных свечей. Раздались два выстрела, первым был срезан фитиль одной свечи, второй заряд угодил в другую свечу.
Все громко расхохотались.
- Промазал! Промазал! Влепил в свечку!
Свечу снова зажгли и поставили перед щитом. Послышались четыре выстрела один за другим, и каждый гасил едва заметные крошечные огоньки. Еще два выстрела, и снова без промаха, хотя мужчины палили из штуцеров с расстояния более ста пятидесяти шагов.
- А вон там наши ребята палят по шляпкам гвоздей. Хочешь поглядеть?
По другую сторону дома был установлен еще один щит. Гвозди были вбиты до половины.
- Третий сверху! - крикнул какой-то юноша и выстрелил.
- Всадил!
- Четвертый сверху! - крикнул другой.
- Всадил! - раздалось в ответ.
Джеймс молча наблюдал за происходящим.
- Ну, теперь ты убедился, что вашим тут долго не продержаться? спросил его сквайр. - Наши парни надумали поставить у дверей моего дома часового, чтобы тебе не вздумалось дать деру. Втемяшили себе в головы, будто ты шпион. Пошли немного выпьем. Вина у меня отменные, они взбодрят тебя. Скоро мы отбываем в расположение наших войск. Там и узнаем, как обстоят дела на юге. А заодно решим, что делать с тобой. Старуха моя мне все уши прожужжала, уверяет, что ты ни в чем не виновен. Но ты меня не проведешь. Знаю я вас, англичан, на вид вы все простачки, но своей выгоды не упустите. Может, ты надумал навести на наш след индейцев?
- Неужто вы и впрямь подозреваете меня в подобном умысле? - изумился Джеймс.
- Гм! - хмыкнул сквайр. - Просто я никому не верю на слово. И поступаю так потому, что того требует здравый смысл. Ради общего блага. Ради того, чтобы наши жители могли спать спокойно.
Джон Коупленд - а именно так звали добродушного сквайра - пребывал в наилучшем расположении духа, ибо он был весьма польщен уважением и доверием, которое выказали ему все жители Опелоузаса, избрав его своим командиром.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81