Молодой мексиканец ничего не ответил, он рассеянно огляделся вокруг, словно очнувшись от глубокого сна. Наконец сказал:
- Мои братья могут дать волю языкам, чтобы Эль Золь услышал их слова.
Совет начался. Взоры индейцев обратился к поднявшемуся с места окони. Он начал славить отвагу павших, их ловкость на охоте и мудрость в вигваме совета. Он говорил о горе вдов и сирот, о предательстве пирата и закончил речь тем, что простер руку в сторону убитых, которые могут предстать перед Великим Духом и без своих врагов. Второй воин говорил живо и пылко, еще более возбудив снедавшую индейцев жажду мести.
- А что скажет мудрый Тлахтала? - обратился Эль Золь к одному из каманчей, который лежал на одеяле, едва придя в себя после двух сквозных ранений.
- Эль Золь, - ответил воин, - знает законы каманчей.
- Подобает ли каманчам расправляться с вором, привязанным к столбу?
Раненый презрительно мотнул головой.
- А как бы поступили каманчи?
- Они послали бы за худшим из апачей, чтобы он повесил вора на дереве.
- У Эль Золя душа каманчей. Он сделает так, как говорит брат.
Горящие нетерпением взгляды индейцев сошлись на Токеа и Эль Золе. Старик поднялся, но это стоило ему невероятных усилий. Казалось, что ему тяжко вымолвить даже несколько слов. Но он сказал, что хотел. И его немногие слова обжигали, в них клокотала жажда мести. Пираты должны быть приговорены к смерти.
Теперь окони с нетерпением смотрели на молодого мексиканца.
Обычай казнить врагов у могил своих соплеменников или на общем сходе отнюдь не связывается в сознании североамериканских индейцев с варварской жестокостью. Этот обычай был освящен веками и возвышен до ранга самых почитаемых племенных традиций. Иное дело - каманчи. Их обычаи выгодно отличают их от обитателей великих лесов. Давно и прочно осев на плоскогорье Санта-Фе, вкушая все прелести мягкого великолепного климата и соприкасаясь с испанцами, они мало-помалу смягчились нравом и далеко ушли от необузданных родичей.
Молодой вождь смотрел на случай с пленным пиратом иначе, нежели мико. Поэтому стоило только Эль Золю подняться, как воцарилась мертвая тишина.
- Разве не сошлась тропа моих братьев окони с тропой каманчей? глухим голосом начал он. - Разве не хотят они услышать слова каманчи, который, сражаясь за них, получил две смертельные раны, чтобы его братья в родных вигвамах поведали родичам, как чтут их мудрость новые братья?
Его слушали молча, робко и настороженно. Молодой вождь повернулся к раненому воину, из горла которого уже вырывался предсмертный хрип. Но по обычаям племени умирающий должен был всячески скрывать угасание сил.
- Не скажет ли мой брат своим новым братьям, как бы поступили каманчи со своими пленниками?
- Они бы их привязали к столбу, - тяжело дыша проговорил раненый, левую ногу и левую руку, а правые оставили бы свободными. Вернули бы пленным оружие. И шестеро юных воинов поодиночке вступали бы с ними в бой. Если пленный упадет, победитель может лишить его жизни и сжечь его тело. Если же будут повергнуты шестеро краснокожих юношей, пленник становится каманчи.
Эль Золь дал передохнуть говорящему и задал новый вопрос:
- А что делают каманчи с ворами, которые крадут их коней и скот?
- Они зовут худшего из апачей, чтобы он вздернул воров на дереве и отдал на съедение стервятникам, - из последних сил вымолвил воин. Вопросы вождя заставили его продлить мгновения жизни, а ответив на них, он распластал на земле свое уже мертвое тело. Каманчи подняли его и усадили впереди всех убитых.
Хотя до окони дошел далеко не весь смысл слов, сказанных на языке пауни, они все же могли уловить, что их погибшим друзьям и братьям не дают взять в далекий путь скальпы пиратов. Среди старых скво поднялся рокот недовольства. Старухи поднялись со своих мест и начали какой-то странный танец.
- Кровь наших мужей и детей зовет к мести. Воры подняли топор. Пора нам окунуть в крови наши ножи! - возвысился чей-то голос.
Мужчины одобрительно загудели. Старухи вдруг ринулись к обреченному на казнь пирату, вслед за ними побежали девушки, они в свою очередь увлекли за собой юных воинов, и вот уже все скопом в ярости бросились на Лафита.
Лишь пауни и каманчи не поддались дикому порыву, они стояли за спиной своего вождя, сидевшего рядом с Токеа.
- Желают ли мои братья смотреть на кровь врагов? - спросил Эль Золь у своих воинов.
- Эль Золь - вождь пауни и каманчей, его слово не минует их ушей, сказал один из них.
Молодой вождь встал и, словно предвидя то, что может произойти дальше, подхватил на руки Белую Розу и понес ее в сторону вигвама.
Токеа ринулся к беснующейся толпе. Толпа расступилась и открыла его взору страшное зрелище. Один из пиратов с раскроенным черепом лежал на земле. Над ним, размахивая скальпом, стоял его торжествующий палач. Еще один сдирал ножом кожу с черепа своей жертвы, ухватившись за ее голову окровавленной рукой. Он уперся коленом в спину пирата, дугой прогнув ему позвоночник, и резким движением содрал скальп. Несчастный повалился в лужу собственной крови. Удар томагавком положил конец его мучениям.
Лишь величавый вид и непререкаемый авторитет старого мико сдержали безумную ярость толпы. Ему все-таки удалось приостановить буйство соплеменников. Затем он круто повернулся и поспешил к молодому вождю.
- Эль Золь, - дрогнувшим голосом сказал Токеа, - мужчины племени окони хотят услышать, что скажет им вождь.
- Эль Золь, - мягким, но решительным тоном возразил мексиканец, давно протянул свою руку окони для братского рукопожатия, но они показали ему лишь зубы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81