Второй залп привел индейцев в полное смятение. Обрыв был усеян телами убитых и раненых. С воем отчаяния оставшиеся в живых скрылись за кромкой берега.
- Марш! - рявкнул Лафит, и пикет двинулся к лодкам.
Но в этот решающий момент раздались какие-то странные шлепки по воде. Лафит обернулся и увидел в реке четверых своих гребцов, оставленных им для охраны лодок. Сначала их головы чуть виднелись над водой, а затем исчезли, чтобы больше уже не появиться. В тот же миг яхта и маленькая лодочка, приводимые в движение какой-то невидимой силой, вырвались на середину реки.
- Проклятый мексиканец! - прохрипел пират. Он послал вслед лодке пару пистолетных выстрелов, но в ответ услышал смех, донесенный ветром.
Пираты обалдело смотрели на свою удаляющуюся флотилию...
Но вот они собрались с духом, перезарядили оружие и с твердокаменной решимостью приготовились к отражению новой атаки. Ждать пришлось недолго. Первый залп, второй, еще более прицельный, уложили на землю добрую треть. А тут еще раздался леденящий душу воинственный клич, и вновь разъяренные индейцы ринулись на матросов. Затем последовала новая порция огня с лодок, в тот же миг Эль Золь со своими лучшими воинами как дьявол налетел на пиратов. Сражение было коротким. Не в силах противостоять краснокожим, атакующим и спереди и сзади, пираты, парализованные страхом, побросали оружие и сломя голову бросились в воду, чтобы спастись от томагавков беспощадных врагов.
Один лишь капитан, кажется, преисполнился твердой решимости продать свою жизнь, как можно дороже. Повернувшись спиной к обрыву, он взял саблю в правую, а пистолет - в левую руку и какое-то время отбивался от окони, которые с бесстрашием безумцев кинулись на него. Одному Лафит снес голову, второму продырявил грудь. Но не успел он еще раз занести саблю, как почувствовал на шее петлю и повалился на землю.
Долгий, наводящий ужас крик по всему берегу означал полную победу индейцев.
19
Никакими словами не описать то прискорбное зрелище, какое являла собой сожженная деревня.
Перед площадкой, на которой стоял вигвам совета, образовали широкий круг из сорока убитых индейцев; все они были усажены на землю и прислонены спинами к стволам деревьев. На каждом были украшения и одежда воина. Перед Великим Духом следовало явиться во всем блеске своего облачения, только тогда можно рассчитывать на его милость. Возле каждого пауни стоял боевой конь, далекий путь в вечнозеленые луга полагалось совершать с оружием, поэтому воинам и тут не пришлось расставаться с карабинами или копьями. Перед каждым из окони было воткнуто в землю несколько стрел, на которых с помощью небольшой сети крепились ружья, томагавки и боевые ножи. Поодаль, у хижины мико, покоилось тело его мертвой дочери. Канонда была обряжена в свою свадебную одежду, а перед ней горкой возвышались все прочие ее платья. Уши и запястья украшены золотыми серьгами и браслетами. Две пули, предназначенные ее возлюбленному, прошли через ее сердце. Но даже на мертвом лице ее можно было заметить кроткую улыбку.
На пепелище вигвама совета был разложен огромный костер, предназначенный для тел и отрубленных голов полусотни пиратов. С голов были содраны скальпы. Чуть поближе к склону лежали на траве капитан пиратов и еще двенадцать пленников, связанные по рукам и ногам ремнями из бизоньей кожи. Эти молча ждали своего приговора.
Для убитых индейцев за костром были вырыты могилы, выложенные корой хлопкового дерева. Перед каждой могилой воткнут в землю пропитанный кровью шест, к нему прикреплены военные трофеи убитого. С самого края находилась могила Канонды. Она также была выстлана корой и обтянута шелковой тканью. В изголовье лежала подушка. Возле каждой могилы были посажены побеги мангров и пальм. Обряд захоронения длился всю ночь и все утро, он совершался с необычайным усердием и прерывался лишь горестными стенаниями. Напротив убитых полукругом уселись трех племен, скрестив ноги, закрыв лица одеждами и опустив головы на грудь. Головы были непокрыты, косицы на затылках пауни сбились на сторону.
Впереди всех восседали мико и вождь каманчей. Токеа казался спокойным, но его мертвенно-застывший взгляд, нахмуренный лоб и мученическая складка у рта говорили о том, что в сердце его поселился ледяной холод.
Эль Золь мужественно противился горю, но в его опущенных глазах стояла невыразимая боль. Он то и дело вставал, бросал долгие взгляды на мертвую невесту, точно пытался воспламенить в ней жизнь.
Была здесь и та, чье сердце изнемогало в невыразимых муках. Белая Роза потеряла единственную на свете поистине родную душу. Ничего не замечая вокруг, смотрела она на свою бездыханную сестру. Далее сидели плачущие девушки и скво.
Этот траурный плач длился не менее часа. Но вот послышались громкие стоны, исторгнутые старой скво. С возрастающей мощью они подхвачены гортанными голосами индианок.
Вскоре раздались глухие удары индейского барабана и заунывные звуки флейты, голоса, звучащие в унисон, стали сливаться в песнь смерти. Простой и величавый распев нарастал, потом с той же постепенностью снижался и, затихая, замер совсем. Наступила полная тишина. Все будто окаменели. Но спустя время послышался ропот. Он становился все громче. Скво выбирались из круга и окружали пленных, как бы роились вокруг них. Послышались голоса, зовущие к мести, и опять они были подхвачены хором и утонули в диком яростном вое.
- Эль Золь, - глухо произнес мико, - мои братья хотят слышать голос Великого Духа, чтобы он успокоил ожесточенные души их убитых братьев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81