Даже поступь ее, поначалу уверенная и стремительная, как-то сразу отяжелела. Не в силах скрыть своего страха, женщина бросила беспомощный взгляд на мужа, занявшего прежнее место. Наступила минута тягостного молчания.
Индеец поднял голову и суровым тоном произнес:
- Слушай, женщина, что скажет тебе великий воин. Ладони его открыты, вигвам своего брата он завалит оленьими шкурами. За это сестра должна сделать для него одно малое дело, ей это нетрудно. Есть ли у моей сестры, - тут индеец возвысил голос и посмотрел на женщину, - молоко для маленькой дочки?
Хозяйка, выслушав все это, изумленно уставилась на пришельца.
- Согласна ли она, - продолжал вождь, - давать немного своего молока маленькой дочке, которая может умереть без него?
Напряженное лицо женщины светлело по мере того, как до нее стало доходить, что индеец ее просит и, стало быть, от ее воли зависит, ответит она добром или отказом. Она вновь повернулась к индейцу и ждала дальнейших разъяснений.
Не удостоив ее взглядом, индеец запустил руку в складки своего одеяла и извлек ребенка, укутанного в драгоценных мех голубого песца. Женщина, как завороженная, склонилась над милым созданием, она просто онемела от изумления. Однако любопытство и материнский инстинкт вернули ей дар речи.
- Боже милостивый! - воскликнула она, протягивая руки, чтобы взять ребенка. - Боже милостивый! Что за прелестная малютка! И должно быть, из хорошей семьи! Клянусь богом, можете на меня положиться. А посмотрите, какой мех. А кружева чего стоят! Вы когда-нибудь видали такое? Откуда у вас это дитя? Вот бедняжка-то! Сейчас я покормлю ее. Нет, это не краснокожий ребенок...
Женщина, похоже, вошла во вкус и решила поахать вволю, однако муж оборвал ее излияния.
Не обращая на них ни малейшего внимания, индеец развернул голубую шкуру, как бы распеленав ребенка. Он собрался снять с него рубашонку, но это не сразу удалось ему, - под ней оказалось еще четыре, крошка была укутана, подобно кокону. В конце концов, индеец потерял терпение и, прибегнув к помощи ножа, распорол все слои материи, а затем протянул обнаженного ребенка хозяйке.
- Сущий дьявол! - вскричала женщина, вырывая ребенка из его рук.
- Стой, - сказал краснокожий. Он вперил холодный взгляд на шею младенца, - на ней была золотая цепочка с медальоном.
Ни слова не говоря, хозяйка сдернула цепочку, бросила ее в лицо индейцу и решительно двинулась к кровати.
- Черт сидит в этой бабе! - пробормотал хозяин, опасаясь излишней горячности своей жены.
Наступила напряженная тишина.
- Краснокожий воин, - произнес, наконец, незваный гость, - будет бобрами платить за молоко для своей маленькой дочки. Но то, что было им найдено, должно быть ему возвращено. И чтобы дверь была открыта, когда он придет за ребенком.
- Да уж, прямее не скажешь, - сказал хозяин. - Конечно, я не разорюсь и как-нибудь прокормлю ребенка, хотя у меня и своих предостаточно. Но ведь должны же объявиться родители? Или, допустим, о младенце узнает его белый отец? Что тогда?
Индеец выдержал паузу и размеренно отчеканил:
- Мать не придет никогда. Ночь темна, буря не стихает, утром не найти следов краснокожих воинов. До вигвама отца далеко. Если он услышит о ребенке, значит, ему нашептал о нем мой бледнолицый брат. И если отец возьмет это дитя, то краснокожий воин снимет скальп с голов детей моего бледнолицего брата.
- Тогда забирай его назад, я не хочу ввязываться в эту историю, решительно возразил хозяин.
Индеец выхватил из-за пояса нож и выразительно посмотрел в сторону полога, в недрах которого исчез младенец.
- Мы постараемся, чтобы никто о нем не узнал, - заголосила женщина.
Индеец убрал нож с тем же спокойствием, с каким его обнажил.
- У краснокожих пересохли глотки, - сказал он.
Из-под полога донеслось бормотание с горячим пожеланием, чтобы каждая капля крови обернулась для кровожадного пса ядом.
Хозяин же, не слишком ободренный мрачным пожеланием супруги, ловко орудовал у стойки, дабы исполнить волю своих гостей. Вождь одним глотком осушил полстакана виски, после чего стали угощаться и его спутники.
Когда было опорожнено с полдюжины бутылок, вождь поднялся, откинул полог кровати и надел ребенку на шею коралловое ожерелье, которое он извлек из своего вампума.
- Мускоги [северная ветвь огромного племени криков; к моменту описываемых событий мускоги обитали на территории теперешних штатов Алабама, Джорджия и Теннесси] еще повидаются со своей дочкой, - сказал индеец, не сводя глаз с девочки, одетой в новую фланелевую рубашонку; она безмятежно прильнула к груди кормилицы.
Вождь напоследок еще раз пристально посмотрел на обеих, в полном молчании двинулся к двери и вместе со своими воинами исчез в темноте ночи.
- Буря миновала... - хозяин ухитрился разглядеть, как индейцы, крадучись, спустились к берегу Кусы и сели в свои березовые каноэ.
- Скажи, ради бога, кто этот краснокожий дьявол? - перебила его жена.
- Помалкивай, дуреха, пока язык при тебе, а краснокожие за Кусой.
С этими словами он запер дверь и приблизился к кровати, где его жена кормила грудью чужое дитя.
- Бедная крошка, - сказал он, - если б ты могла, то поведала нам такое, от чего волосы встают дыбом. Краснокожие черти охотились за скальпами, это и слепому ясно. Только вот, где они были? Если маленько пощипали испанцев, я убиваться не буду, а если... - он повалился на постель, не договорив, но прежде чем его сморил сон, прошло не менее часа. События этой ночи, по-видимому, надолго лишили его покоя.
Капитан Джон Коупленд - так звали хозяина двора - был из числа скупщиков пушнины, которые вот уже два года как обосновались в земле криков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81