Сейчас же -
все по-другому. Ни за что не поменяю свою теперешнюю жизнь ни на какую
другую, даже те мгновения, когда мне особенно тяжко, вот как сейчас, когда
упираюсь изо всех сил, пытаясь пробиться против встречного ветра.
Я вдруг просто перестал стремиться к тому, чего не имею. В такие
моменты мир делается удивительно правдоподобным, он перестает казаться, он
начинает просто быть, и ощущается вне времени. Такое переживается
естественно разве что в раннем детстве, когда ты еще толком не решил, чего
начать хотеть.
От непосильного труда перестаю чувствовать пальцы на руках, но не
смотря на это, не смею остановиться, иначе унесет в море. Вслед за пальцами
отнимаются руки, потом поясница, а сердце дает перебои. Вхожу в залив
Кодовый. Еще немного усилий, и вот наконец - ровный берег.
Удивительно, с какой легкостью человек расстается со своим тяжким
прошлым. Только чуть было не отдал концы, а сейчас лень даже думать на эту
тему. Лежу на берегу, смотрю в небо и ничего мне не надо, совсем ничего.
Даже не знаю чего бы такого захотеть, как будто и не жил вовсе. Может это и
есть счастье? Не знаю.
Погода не позволяет продолжить плавание. Решаю заночевать.
По рассказам местных жителей дальше на север должно становиться
страшнее с каждым километром. С медведем могу повстречаться запросто и в
любую минуту. Бывают случаи, что зверь приходит озорничать даже в поселок.
Я нахожусь в том месте, которое обозначено на карте как два малюсеньких
черных прямоугольничка под названием " избы", но на самом деле изба всего
одна. Второе строение - баня.
Там, вдали за бугром в направлении на север, всего в нескольких
километрах, расположился поселочек Зама. Его обозначение на карте можно было
обнаружить только при пристальном рассмотрении. Поселочек - типичный
представитель кондового российского захолустья. Он настолько далек от
цивилизации, что на уклад жизни его обитателей очень слабо влияет
политическое устройство государства. Капитализм не обнаруживал здесь себя ни
в коей мере, ровно как и социализм в застой. Московский супермаркет кажется
здесь такой же экзотикой, как в Москве - медведи, разгуливающие по улицам
поселка Зама. Сейчас в поселке живут всего несколько человек . Магазина нет,
почты нет, ничего нет - каменный век.
Когда мне впервые рассказали о медведях, разгуливающих по поселку, я не
очень-то и поверил, но потом поверил, когда услышал об этом неоднократно из
разных источников. Чтобы рассеять неверие в подобные страсти, достаточно
просто посмотреть на карту - кругом простираются необжитые просторы
сибирской тайги. Отношение размеров поселка Зама к размерам безлюдных
пространств вокруг можно смело считать за ноль.
Поселок скрыт от моих глаз неровностью земли, и я засомневался, есть ли
он самом деле.
Изба, в которой расположился, имеет вполне приличный вид. Судя по
всему, она посещалась, но крайне редко - человеческий дух выветрен напрочь.
Изба вела скучное порожнее существование среди бескрайних сибирских
просторов. Убранство жилища было примитивнейшим. В каждой из двух комнат
стояло по кровати доисторического происхождения. Пружинные матрасы давно
отжили свой век - вместо них были приспособлены неструганные доски. Из
кухонной утвари имелся чайник, не знавший на своем веку чистки и кастрюля,
которую вполне могли найти на раскопках древнего городища. Разглядеть живой
кастрюльный металл невозможно.
Из инструментов - только топор-колун. Вид этого изобретения приводит
мои чувства в состояние смятения. У меня всегда отнимается речь, когда
смотрю на колун. Могу произнести только что-нибудь односложное. Слова
умеренной длины не соответствуют колуну. Наверное, его придумали еще в
каменном веке, когда говорить толком не умели. Колун несет на себе печать
тупого существования его изобретателей. Глядя на него, хочется пить чай из
ночного горшка и есть борщ совковой лопатой из ведра.
Выхожу наружу и вижу много воды - это Байкал. Видеть столько воды уже
отвык за время плавания по Малому Морю. Именно здесь, на мысе Зама,
заканчивается Малое Море.
Остров Ольхон для меня был своего рода спасательным кругом или запасным
парашютом. Он находился все время справа по борту на расстоянии километров
двадцати, и если бы унесло, то не дальше острова. Дальше такого не будет.
Вместо этого будет необъятный водяной простор вплоть до восточного
байкальского берега. Это очень далеко, настолько, что сознание воспринимает
такое расстояние, как бесконечность. Байкал - море.
Залив Кодовый полностью защищен от штормов любого направления. На его
берегах достаточно плоской земли для размещения большого человеческого
поселения, но сейчас здесь ничего такого нет, кроме одной порожней избы,
куда я заехал ночевать, и бани. А раньше, около двух тысяч лет назад, жизнь
здесь била ключом. Археологи разрыли землю и обнаружили остатки от жизни
целого народа. Боохолдоев должно быть здесь тьма.
После палатки к стационарному жилищу привыкнуть трудно. Деревьев,
запиленных насмерть ради строительства стен, безмерно жаль. Мне неуютно в
избе, в палатке чувствую себя гораздо лучше, но изобилие медведей в округе
обязывает терпеть и мучиться среди убитых деревьев, составленных в избу.
Неужели для жилья необходима такая огромная масса материи, или это просто
старинный народный обычай?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94