Деньги мы решили приспособить в аэропортовекой камере хранения — мало ли что…
— Это, пожалуй, поближе к главному, — заметил майор.
— Уже близко… В воскресенье Фролов привел к нам в гостиницу человека. Солидный, в возрасте. Это оказался Ачкасов. Он сразу показал образец флизелина. Материал — пальчики оближешь. И цена, можно сказать, бросовая. В Ташкенте за такой втрое переплатил бы — и радовался. Обговорили… Поставки раз в квартал… И это подошло. Мне до конца марта надо было оборудование перестроить, договориться о реализации, потому что с таким количеством сырья производство — ого как! — расширялось.
— Значит, вы все-таки Ачкасова чем-то ублажили?
— Я видел его всего один раз. В дальнейшем за все отвечал Жангалиев. Если что-то незаконно — претензии к нему. Я никаких бумаг с «Сатурном» не подписывал.
— Предусмотрительность — сестра свободы, — хмыкнул майор. — Вас пока никто ни в чем не обвиняет. Ну, а Фролов? Ему-то что от этих сделок с флизелином?
— Клянусь аллахом — ничего!.. Когда мы с Ачкасовым обо всем договорились, я у Фролова спросил, что он предпочитает — комиссионную сумму или постоянный процент?.. Он на меня волком глянул: «Ты, никак, за спекулянта меня держишь?.. Гуляй пока. Я своего не упущу. Не хватало, чтобы ташкентская братва считала, что у нас жулики торгашами заделались…» Я хотел возразить, но тут телефон зазвонил. Мы переглянулись. Знакомых — никого. Может, девки балуются? Бывает, проститутки берут у администраторов раскладку по комнатам, смотрят, где подходящие клиенты, потом вызванивают работу. А мы кооператорами и записались…
— Это уже не по теме, — заметил майор.
— Как сказать, — не согласился Ахмедов. — Звонили-то девки, да не те. За делами мы упустили из виду, что поселили нас только на два дня — какая-то областная конференция. И администрация, дождавшись рас четного часа, поспешила сообщить нам, что пора выметаться к лешему. Завтра нам быть в Гурьеве просто необходимо — требовалось оформить документы на флизелин. Не скандалить же? Попробовали, уговорить поднявшуюся к нам дежурную — глухо… Ачкасов, тот засобирался, моментально вспомнил о неотложных делах, что с него взять — торгаш. А Фролов сказал: поехали ко мне. Ну, мы и поехали. И не пожалели. К деньгам нашим он отнесся равнодушно. Курили, крутили старые видеокассеты. Я вообще не люблю садистов-каратистов на экране — их и кругом хватает, особенно у нас, в Ташкенте. Но что поделаешь — репертуар фильмотеки не больно блистал разнообразием… Сотоварищи мои обкурились, начался у них бесконечный треп… Короче, в понедельник, как я уже говорил, мы получили флизелин.
— Попрошу поподробнее — как это вдруг завод сменил гнев на милость?
— Юлеев мертв, но я все-таки скажу. Ачкасов мне объяснил, что в.Дальнейшем сырье будет отпускаться через «Сатурн», а Юлееву я могу полностью довериться. И действительно — на заводе в понедельник меня встретили как родного. Деньги за материал я перечислил, так что перед государством, чист, как родниковая вода. А то, что они там без меня ворочали — пусть сами и расхлебывают.
Взгляд кооператора светился, абсолютной искренностью. Грешно было не поверить, но Корнеев решил взять грех на душу:
— Знаете, Ахмедов, давайте не будем замутнять наши доверительные отношения. Нам известно, что «Юлдуз» получал в этом году сырье из Гурьева помимо вашего контейнера. Или будем выяснять это с помощью ОБХСС?
— Нет уж, увольте. Надеюсь, мы обойдемся и без посредничества этой внимательной организации, — натянуто улыбнулся кооператор. — Я просто подумал — зачем вам вся эта хозяйственная кухня, если вы расследуете уголовные преступления.
— Меня интересует и это.
— Извольте. Кооператив действительно в этом году в марте еще раз получил флизелин. Но я опять-таки не имею к этому отношения. В Гурьев ездил Жангалиев, он и пригнал оттуда «Камаз» с сырьем. И в этот раз он за ним поехал. Я выдал ему сорок тысяч, однако он заявил, что в одиночку не поедет и возьмет с собой человека, так будет спокойней. «Боюсь, — сказал он, — всех, в том числе и Фролова». Но без флизелина — зарез, и пришлось согласиться. А куда денешься? Я и подумать не мог, что он берет с собой Джекки. Это же все равно, что влезть между ворами и полоумным убийцей. Клянусь, я не имею ни малейшего отношения к гурьевским жутким делам… Правда, когда мне позвонили из Гурьева и предложили купить флизелин, я заподозрил неладное. Но велел приезжать, надеялся разобраться на месте. Я решил, что те, кто звонил, каким-то образом украли у «Сатурна» сырье…
Когда Ахмедов ушел, Корнеев расслаблено вытянул ноги и сполз на краешек кресла, потом не удержался и откровенно зевнул.
— Рахим, так что это за легендарный Джекки, который освятил своим пребыванием нашу гурьевскую тюрьму? Ахмедов любопытно рассказывал об этом борце против воровских традиций. Я даже заинтересовался не на шутку. Правда, его деяния у нас не больно смахивают на подвиги Робин Гуда.
— А, Игорь-джан, ты сам ответил на свой вопрос. Бандюга матерый. Не случись срыва — сам бы стал «законником». Данные подходящие. Из тридцати — двенадцать лет за решеткой.
— Надо полагать — с карцерами, БУРами и прочими прелестями? И от звонка до звонка? — майор встал и прошелся по кабинету, разминаясь. — Ты расскажи, а я погуляю по кабинету. Ничего?
— Какой вопрос?.. Путано жил мужик. Дали ему сначала девять лет. Через два года, за день до своего дня рождения, он шилом проткнул одному заключенному голову, смертельно ранив его, тем же шилом проколол почку вольнонаемному, случайно оказавшемуся свидетелем убийства. Один умер, другой выжил, и Мустафину добавили три года.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58