После смерти Македонца, правда, стало тревожнее. Никто не знал,
как повернутся события. Полководцы Александра начали грызть друг
другу глотки, а эта грызня грозила докатиться даже сюда. Как и
во всей Греции, в Маронее молились богам, продавали лишнее и
закапывали вырученные деньги в землю. Калхас, рожденный для
предчувствий, ощущал грядущие каверзы судьбы лучше других. Но
именно поэтому он всячески бежал от тревог. Не думал о далеких
македонских сатрапах и даже нарочито путал в разговоре их имена.
Из-за этого над ним посмеивались, но он молчал, пил вино, а
иногда вдруг выворачивал по-козьи губы, строил себе большими
пальцами рожки и принимался задирать особенных любителей
посплетничать про Вавилонские дела. Многозначительный разговор
тут же рассыпался и хмель благополучно топил серьезные темы.
В тот день, вернувшись с пастбищ, Калхас увидел, что в конюшне
стоят несколько новых лошадей. Поначалу он не придал этому
значения: его голова был занята Гермесом и таинственной
стекляшкой. Прежде всего Калхас нашел шило, раскалил его и
прожег в шарике отверстие. Потом продел сквозь отверстие кожаный
шнурок и повесил шарик на шею. Стекляшка приятно холодила кожу,
а в груди росло неизвестно откуда взявшееся чувство уверенности.
Калхас знал истории о людях, избранных богами. Если хоть
половина в этих сказках правда, тогда... Тогда у него начинала
кружиться голова. Что-то с ним будет? Как Калхас ни пытался
смеяться над своими фантазиями, заглушить их в себе ему не
удалось.
В доме Тимомаха были гости. Трое незнакомых людей жевали
мелко нарезанную жареную баранину. Перед ними лежали головки
лука, чеснока и стоял кувшин с вином. Увидев гостей, Калхас
хотел уйти во двор, но Тимомах позвал его и велел сесть рядом с
собой.
- Вот и он. Посмотри, какой стал,- сказал хозяин,
обращаясь к одному из незнакомцев.
- Вырос. Не узнать,- кивнул тот.- Видишь, как смотрит?
Значит, и он меня не узнает.
Калхасу чудилось в его лице что-то знакомое, но он не мог
вспомнить, где видел этого человека. Прежде всего в глаза
бросалось разрубленное левое ухо. Оно висело, словно лопух, и от
этого гость походил на летучую мышь. На левой же руке
отсутствовали мизинец и безымянный палец, а во рту - несколько
передних зубов. Незнакомец жевал мясо, перекидывая его с боку на
бок и наклоняя голову, словно волк. Тем не менее держался он со
значением и не испытывал смущения из-за своих увечий.
- Здравствуй, Калхас,- сказал незнакомец.- Тимомах
сказал мне, что тебя теперь зовут так.
- Здравствуй,- ответил Калхас.- Но я не знаю, как
называть тебя.
- Дотим. Неужели ты не помнишь Дотима?
Дотим? Постепенно Калхас сообразил, кто находится перед ним.
Давно, больше десяти лет назад, еще до войны Агиса с Антипатром,
Тимомах нанял работника по имени Дотим. Молодого, сильного парня
родом из Мантинеи. Он учил Калхаса щелкать кнутом и плести сеть
для ловли рыбы. Какое-то время Калхас ходил за ним по пятам,
восхищаясь тем, как тот ловко обхаживает девушек и разбивает
носы своим соперникам. Но однажды Дотим исчез. Все решили, что
он вернулся в Мантинею, однако через несколько месяцев стали
поговаривать, что Дотим нанялся на Крит, где воевал против
македонян.
- А потом воевал за македонян,- осклабился Дотим.- И
очень доволен, что ушел к ним. Они знают, чего хотят и они
своего добиваются. У них я никогда не голодал. Вначале они
кормят, а уж потом думают, куда тебя послать. И платят. Всегда
платят. Свои сидят без денег, но наемникам они платят...
Впрочем, считай, что я уже не наемник. Я македонянин! - Дотим
гордо вздернул голову и ткнул пальцем в Тимомаха.- Вот так
вот, как сейчас с тобой, я говорил с Пердиккой, когда он
отвоевывал Каппадокию для Эвмена. С Пердиккой! . .
Шамкая и брызгая слюной Дотим славословил по поводу убитого три
года назад македонского регента. Калхас смотрел на него
одновременно с любопытством и омерзением. К тому, прежнему
Дотиму человек, сидящий перед ним, имел очень отдаленное
отношение. Если в первую очередь бросалось в глаза его увечье,
то теперь Калхас разглядел глубокие морщины на лице, седину в
волосах и усталую, дряблую кожу вокруг глаз. Дотим выглядел
значительно старше своего возраста. Остальные двое незнакомцев
были очень похожи на него, только война отметилась на них более
милостиво - шрамами, а не отрубленными пальцами. Они дружно
чавкали, дружно макали лук в жирную подливу и засовывали его в
рот. Калхас еще не видел, чтобы люди съедали столько лука сразу.
Ему казалось, что эти трое выбрались из Аида, а теперь
старательно отшибали луком и чесноком мертвенный дух. Дотим,
похоже, был главным в этой кампании, поскольку, поедая мясо,
остальные не упускали случая одобрить кивком или неразборчивым
мычанием его слова. Неожиданно Дотим перестал разглагольствовать
о Пердикке и сказал Калхасу:
- Не смотри на меня так. У тебя черные глаза. Ты можешь
накликать беду.
- Почему у него черные глаза? - удивился
Тимомах.- Откуда же черные?
- Черные,- упрямо повторил Дотим.- Лучше вот что.
Скажи, Калхас, сколько денег у меня в переметных сумах?
- Почти талант,- не задумываясь ответил Калхас.
Дотим некоторое время тупо смотрел на него.
- А откуда ты знаешь?
- Ты спросил - я ответил.- Калхас пожал плечами.- Мне
самому трудно понять, как это получается.
- Хорошо. Где я ночевал три дня назад?
- В Орхомене.
- Точно! Может быть ты знаешь и то, зачем я сюда приехал?
Калхас наморщил лоб, а потом отрицательно показал головой:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50