Но едва они сомкнулись, Калхас увидел багровый свет и обнаружил,
что находится посреди бесконечной равнины, усеянной пологими
однообразными холмами. Все здесь имело красноватый оттенок - и
трава, и странные, прижимающиеся к земле кусты. Даже низкое небо
было однообразно багровым. В руках Калхас сжимал тяжелый дротик,
а его глаза выискивали ярко-алого быка, пасущегося среди холмов.
Вот он - лоснящийся алый бок показался из-за ближайшего склона.
Вот он - лоснящийся алый бок показался из-за ближайшего склона.
Стелющейся, кошачьей походкой Калхас двинулся к быку. Правая
рука подняла дротик к плечу, а левая держалась за стеклянный
шарик, упрашивала его: только бы не спугнуть! Алое пятно
зашевелилось, стало увеличиваться в размерах. Бык пятился задом.
Калхас затаил дыхание, убыстрил свои бесшумные шаги, но бык
рано, слишком рано появился из-за холма. Он смотрел в
противоположную от Калхаса сторону, потом повернул голову назад,
затем сделал шаг в сторону и... его глаза столкнулись со
взглядом охотника.
Два шарика цвета финика, сваренного в меду; в них не отражалось
никаких чувств, только внимание. Бык вскинул голову, потом
подпрыгнул, на удивление гибко изогнулся в воздухе и через
мгновение уже мчался прочь от Калхаса. Пастух бросился за ним.
Он взбежал на холм, из-за которого показался бык, и швырнул свое
оружие, вложив в него всю энергию движения.
Коричневый, отполированный ладонью Калхаса, дротик описал
пологую траекторию и с хрустом вонзился в землю: как раз в то
место, где за мгновение до этого ступило бычье копыто. Пастух со
всех ног бросился туда, но, когда он вырвал трепетавшее древко
из земли, бык был уже слишком далеко.
Калхас осмотрелся. Он провел здесь целую вечность и знал все
уловки, все привычки ярко-алого зверя. Выбрав цель в череде
одноликих холмов, он решительно направился к ней, зная, что опыт
его не подведет.
Становилось жарко. От земли поднималось тяжелое, удушливое
испарение. Пастух то и дело смахивал с бровей липкие розовые
капли пота. Если забраться на холм, то задача облегчится, но
тогда бык может увидеть его, свернуть в сторону, затеряться
надолго. Через некоторое время Калхас замедлил шаг и стал
двигаться пригнувшись, втянув голову в плечи. Чутье подсказывало
ему, что бык где-то здесь.
Сладковатый запах, наполнявший равнину, мешал ноздрям Калхаса
учуять быка. Тогда он встал на четвереньки и прижался к земле
ухом. Вот оно - чуть слышное подрагивание. Словно где-то там,
далеко в глубине, бьется сердце. Калхас лег, распластавшись в
траве и пытаясь определить, откуда доносятся бычьи шаги. Они не
удалялись и не приближались, зверь топтался на одном месте.
Наконец они стихли: бык остановился. Для того, чтобы понять, где
он, нужно было двигаться самому.
Калхас поднял голову и осторожно, то и дело припадая к земле
ухом, пополз в сторону ближайшего холма. Жесткая, колкая трава
царапала колени и живот. Его тело было напряжено, в любой момент
он мог вскочить и ударить дротиком. Шагов он не слышал и это
беспокоило охотника.
На вершине холма пастух вжался в землю, раздвинул траву и
принялся тщательно осматривать окрестности. Ничто не
подсказывало ему местонахождение зверя: он не видел ни
следов, ни примятой травы. Его мог обманывать слух, но
предчувствие! . . Калхас еще раз напряг глаза. Нет, с
этой стороны холма быка не было. Тогда может быть зверь сзади,
там, откуда он пришел? Калхас медленно обернулся.
Бесшумное движение наполнилось ревом и грохотом. Словно вверх по
склону холма катилось множество валунов. Он успел подняться на
ноги и метнуть дротик. Метнуть, целясь в яростный, внимательный
зрачок. Потом алый зверь сшиб его с ног, и они катились вниз,
катились до тех пор, пока их не остановили заросли приземистых
кустов. Калхасу удалось выскользнуть из-под бычьей туши, прежде
чем та, содрогаясь в предсмертных конвульсиях, прижала его к
земле.
Тело пастуха покрывала звериная кровь. В первые мгновения она
была настолько горячей, что жгла кожу. Калхас принялся стирать
ее с себя пучками сухой, колючей травы. Постепенно его
охватывали усталость и отвращение. Земля здесь пахла словно
разлагающийся труп, а бычья кровь затвердевала как глина в печи,
коростой присыхая к телу. Сдерживая тошноту, Калхас отдирал
черные слоящиеся куски со своей груди. Эта мерзость залепила
даже стеклянный шарик. Крови было так много, будто выплеснулась
она не из пробитого глаза животного, а из самого пастуха.
- Оглянись назад,- раздался знакомый голос.
Рядом с Калхасом стоял Гермес и указывал на что-то за спиной
пастуха.
То, что было быком, превратилось в большую, бесформенную груду
трухи, из которой торчал дротик. Но рядом, прямо из земли,
вырастал новый зверь. Он раскачивался на своих массивных
ногах - то ли набирая силу, то ли отрываясь от пуповин,
связывающих его с землей. Калхас бросился к оружию, но в тот же
миг бычьи глаза открылись, ярко-алое чудище прянуло в сторону и,
промчавшись мимо пастуха, исчезло среди холмов.
- Это беспредельная охота,- сказал Гермес.- Ты никогда
не сумеешь положить ей конец. Лучше остановись и посмотри на
себя.
Отвращение опять нахлынуло на Калхаса и он стал соскребать со
своей кожи черную коросту.
- Нельзя отдаваться этой охоте,- вплотную подойдя к
пастуху, Гермес взглянул в его лицо.- Ты это знаешь и не
отдашься ей. Война - не твое искусство.
- Тогда почему я здесь? - спросил Калхас.
- Здесь живет вечный охотник Арес. Я хотел, чтобы ты стал
им на одну ночь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50