Еще мгновение назад Калхасу
казалось, что гигант все так же далеко от него. Но словно
невидимая длань скользнула по его глазам, раскрывая их - и
аркадянин обнаружил, что стоит прямо перед троном. Каждая из
золотых сандалий гиганта была больше человека во много раз.
Калхас не поднимал взора, он боялся, что один вид того, кто
восседает на солнечном свете, раздавит его как муравья. А когда
он заметил, что гигант перешел в движение - отпрянул в ужасе,
закрывая руками голову.
Однако чужая воля вновь овладела им и удержала перед троном.
Затем пропал ужас, а глаза оказались в состоянии без страха
взирать на гиганта и - более того - видеть его всего. Лицо
хозяина этого странного места менялось, черты его смягчались и
становились все более знакомыми.
- Гермес! - воскликнул пастух, узнавая своего
покровителя.
- Да,- произнес бог.- Ты жаждал видеть мой истинный
облик.
Калхас хотел с благоговением опуститься на колени, но Гермес
мановением руки запретил ему делать это.
- Где мы? - возбужденно спросил аркадянин.- Я думал,
твой трон на Олимпе.
- Это и есть подлинный Олимп, дельфийский омфал, земной
якорь. Это самая сердцевина мира. Золотые чертоги - для Зевса,
который правит. Сердцевина мира - для меня, который
предопределяет. Я - вестник, но я - и тот, кто подает весть.
Время верным псом бежит по моему следу. Зевс - другой, но
Зевс - это тот же я, и мое лицо, которое ты видишь сейчас,
далеко не единственное. Вот знание, о котором ты мечтал.
- Чем я заслужил? . .
- Ничем,- засмеялся Гермес.- Я вложил в твое сердце
умение слышать. И я же привел тебя сюда. Ты услышал мой
зов.
- Благодарю тебя, но не понимаю. Гермес, Величайший, твои
вести спасали жизнь Эвмену и Дотиму, я уверен, что это ты помог
мне вернуть Гиртеаду. Ты приблизил меня к событиям, от которых
зависит судьба стольких людей. Но я не чувствую себя избранным.
Я по-прежнему ничего не понимаю и не знаю своего предназначения.
Каждый раз, когда Ты открываешься мне, я оказываюсь в еще
большей тьме и неведении. Вместо мудрости я нахожу в себе
растерянность. Твой смех не дает мне молиться о близких, а я
желаю им блага гораздо больше, чем себе. Но Ты обращаешься
только ко мне. Зачем я нужен Тебе? В чем моя цель?
- Даже если я наделю Калхаса силой чудотворца, ему все
равно это покажется искушением,- глаза Гермеса по-прежнему
оставались безоблачно-ясными.- Отчего ты уверен, что знание
Цели избавит тебя от вопросов и мучений? Отчего ты думаешь, что
мои слова хоть в чем-то будут отличаться от того, что
подсказывает тебе твой здравый смысл?
- Вначале я полагал так: справедливость в том, чтобы миром
правили потомки Царя. Боги пекутся о справедливости, поэтому я и
оказался рядом с Эвменом. Возможно, они станут помогать ему еще
каким-то образом. Но ныне, чувствую, вокруг стратега сгущаются
недобрые силы. Ясно, что мои предсказания только помогают, но
сами по себе принести победу не смогут. Так где же тогда боги,
Гермес?
- Боги следят за Эвменом. Но не представляй себе богов
воспитателями, которые только тем и занимаются, что журят
напроказивших учеников. Нет, пастух, Цель твоя не там, где ты ее
ищешь. Она проще и лучше.
- Так объясни!
- Теперь ты говоришь со мной иначе, чем год назад.
Заметил? - улыбка Гермеса стала более серьезной.- Не потому,
что в тебе убавилось благочестия. Просто ты стал видеть дальше.
Поэтому постарайся понять: ты должен взрослеть, быть мудрей,
видеть дальше, любить жену, предсказывать Эвмену, быть
справедливым - вот твои цели.
- И все?
- Ты думаешь, этого мало? Ты хочешь, чтобы я высказал все
в одном слове? Не будет этого, да и невозможно. Ищи такое слово
сам.
- Ты опять слишком прост,- сокрушенно вздохнул
Калхас.- И опять скрываешься от меня.
- Наоборот - открываюсь!
Гермес спустился с трона и неожиданно оказалось, что ростом он
равен Калхасу.
- Пойдем, прорицатель, настало время возвращаться на
землю.
- Уже? - пастух почувствовал в душе пустоту.- Так
быстро! Я не успел ничего понять.
- Ты опять ищешь тайну,- с упреком промолвил
бог.- Твои голова и сердце не могут уравновесить друг друга.
Что же, тебе было открыто все необходимое. Смирись и поверь мне
наконец... Не можешь? Ладно. К счастью, на земле размышлять об
этом тебе будет некогда.
- Почему?!
- Мои века кончаются, скоро я стану совсем другим. Многое
уже происходит, многое должно произойти. Нам нужно
прощаться.- Гермес взял Калхаса за руку - от прикосновения
его длани по жилам пастуха побежала теплая, успокаивающая
волна.- Твои упования на земле, поэтому не напрягай мысль.
Пусть все, что ты увидел, останется сном и пусть он занимает
тебя не более, чем любой другой.
Калхас обнаружил, что стены расступились и перед ними лежит
залитая солнцем лощина. Снизу доносилось торопливое лепетание
ручья, луг на другом ее берегу покрывало лиловое поле мака.
Невысокие горы на горизонте казались колеблющимися как медузы в
истомленном жарой воздухе. Хотелось укрыться в чаще сикомор,
покрывавших склоны лощины, и заснуть - без тревог и сновидений.
- Прощай, прорицатель,- произнес Гермес.- Помогай
- Прощай, прорицатель,- произнес Гермес.- Помогай
Эвмену и ищи свою Цель.
Бог шагнул лишь раз - но Калхас увидел, что он уже спускается в
лощину. У ног Гермеса, словно у ног обычного пастуха теснились
овцы, а на плечах лежал пушистый, белый ягненок. Над непокрытой
головой бежала едва приметная радуга. Калхас хотел позвать его;
прощание и уход бога показались гораздо более странными и
тревожными, чем все, увиденное этой ночью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50