Он тоже был уверен в
успехе. И даже когда - дабы не сглазить - заставлял себя
бормотать под нос фразы вроде: "только не надо радоваться
победе, которой еще не было", рассудок отступал перед
надеждой.
* * *
Прошел второй день и третий. Разъезды обагряли кровью оружие, но
Фригиец, похоже, не собирался выходить их лагеря. Все
приписывали его осторожность страху. Это и радовало, и немножко
раздражало. Антигон оттягивал исход, омрачая необходимостью
ожидания радость грядущей победы.
Вечером третьего дня в шатре Эвмена Калхас увидел близких
стратегу людей: Иеронима, Филиппа, Дотима. Они решали, как
выманить Фригийца из лагеря, подкрепляя свои силы местным
пивом - черным и едким. Это пиво сразу же делало мысль
беззаботно-самоуверенной. Может быть поэтому Эвмен и потчевал им
соратников: самоуверенность рождала неожиданные планы, а сейчас
им была необходима именно неожиданность. Когда Калхас сел рядом
с Дотимом, тот, радостно щерясь, доказывал всем, что нашел
наилучший способ решения задачи.
- Нужна приманка! Нужно, чтобы Антигон открыл ворота, и мы
проникли внутрь! Конечно меня, или Филиппа, пускать в свой
лагерь он не станет. Но если кто-нибудь из сатрапов - например,
Певкест,- изобразит из себя перебежчика? А? Мы бросимся
преследовать его, персы, как бы спасаясь, проникнут через
ворота - и дело сделано!
- А если Певкест и вправду перебежит! - спросил Калхас.
Все засмеялись.
- Нет, Дотим. Слишком сложно. Антигон недоверчив. Очень
многое придется делать, чтобы убедить его. И, потом, сложные
планы срываются чаще простых.
- Так, может, не мудрствовать? - подал голос
Филипп.- Поднять завтра утром армию и устроить штурм
Антигонова лагеря. По всем правилам - как Александр штурмовал
Тир.
- Ночью! - горячо добавил Дотим.- Не завтрашним днем, а
ночью. В кромешной тьме! И дать каждому солдату по факелу.
Представляешь - из тьмы надвигается море факельных огней!
Стратег скептически покачал головой:
- Ночной штурм - это хорошо. Но у нас слишком много
отрядов в армии, слишком много разных воль. Они перепутаются, в
темноте начнут драться друг с другом, мешать, устроят панику. Но
дневной штурм отпадает тем более. Антигонова армия численностью
немногим уступает нашей. Конницы у него даже больше. Войск,
чтобы защитить вал, Фригийцу хватит. А в самый разгар штурма из
ворот появятся фессалийцы, или тарентинцы. Мы не добьемся
ничего, потеряв слишком многих.- Стратег вздохнул.- И
засады-то не устроить. Местность ровная, как стол.
Дотим и Филипп уткнулись в сосудину с пивом. Потом, словно
сговорившись, повернулись к историку:
- Иероним,- позвал Дотим.- Твое искусство - память.
Неужели ты не можешь ничего вспомнить?
Историк, словно не слыша их, жевал губами. Наконец он вздохнул и
произнес:
- Хитростей я помню много, но такой ситуации как
сейчас - нет. Единственное, что приходит в
голову - последовать примеру Дария при Иссе.
- То есть? - спросил Дотим.
- Он думал, что Александр избегает встречи с ним и, дабы
вынудить нас к сражению, зашел с тыла, перерезав дорогу, по
которой мы пришли в Сирию.
Филипп отмахнулся:
- Пока мы обходим Антигона, он либо нападет на нас, либо
займет Габиену. Чем тогда станем кормить солдат?
- Значит нужно поступить так, как поступали в
древности,- многозначительно сказал Иероним: - Нужно послать
вызов. Коли Антигон заботится о своем имени, он его примет.
- Я уже думал об этом,- задумчиво произнес Эвмен.- Я
тоже забочусь о своем имени. Но в ситуации Фригийца я, наверное,
не принял бы его.
Калхас с любопытством слушал рассуждения военачальников.
Разговор шел о событии, которое должно было решить судьбу чуть
ли не всей ойкумены, но пастух поймал себя на том, что наблюдает
за советом как за игрой тонких, искусных в своем деле умов. Игра
эта доставляла удовольствие его голове и не будоражила сердце.
Словно речь шла не о жизнях многих тысяч людей - в том числе и
его жизни. В этой игре не было ничего страшного, ибо в ней не
было реальности. Когда пастух понял это, тревога неожиданно
коснулась его души. Калхас стал лихорадочно соображать, чем она
вызвана. Эвмен и его соратники были увлечены задачей
всерьез - значит, речь шла не о том, как они ее пытались
решить, а о том, что они опаздывали, если уже не опоздали.
Тревога нарастала - боги что-то подсказывали пастуху, намекали
на опасность, но он не мог понять, в чем она заключалась.
Разговор между тем становился все более веселым и легким. Пиво
уводило от серьезности - Дотим изображал перепуганного
Фригийца, а остальные хохотали над его ужимками.
"Остановитесь! - хотел сказать Калхас.- Придите в себя,
произошло что-то непоправимое! Вы уже утеряли власть над
событиями!" Но его опередило появление Тиридата.
Лицо армянина выражало удивление.
- Эвдим,- сказал он и пожал плечами.
Эвмен согнал с лица улыбку.
- Хорошо. Позови его и принеси еще одну чашу.
Индийский сатрап был испуган. Увидев, что автократор не один, он
шарахнулся назад и скрыл лицо полой гиматия.
- Что за представление ты устраиваешь? - озадаченно
спросил Эвмен.- Заходи, здесь мои друзья, кого тебе опасаться?
- Друзья? - глаза Эвдима вынырнули из-за края плаща.
- Друзья? - глаза Эвдима вынырнули из-за края плаща.
Удостоверившись в отсутствии нежелательных лиц, он с явным
облегчением скинул гиматий и подсел к стратегу.
Эвдим удивлял Калхаса, пожалуй, более, чем другие сатрапы. Всем
было известно, что он убил давнего соперника Александра,
могучего царя Пора;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50