Будь осторожен, я уверена, что у тебя слабая печень.Вспомнив, сколько спиртного выпил за время пребывания на этом свете, я не могу удержаться от улыбки.— Ты мне не веришь?— Не очень, ма.— Ты неправ, я…— Прости, что перебиваю тебя, ма, но я спешу…— Как и всегда, — вздыхает она. — Я тебя совсем не вижу… Ты прибегаешь, убегаешь… Правда, ты мог бы быть женат, и тогда бы я тебя совсем не видела.— Гони тоску, ма. Когда я вернусь из Чикаго, то возьму неделю отпуска и мы махнем с тобой на пару в Бретань. Согласна?— Разве я когда-нибудь была с тобой не согласна? Я целую ее.— Ладно, тогда слушай. Возможно, у меня не будет времени заехать сюда до отъезда. Приготовь мой чемодан: рубашки и так далее… Мой однотонный синий костюм и еще второй, твидовый, помнишь, да? Если в одиннадцать меня здесь не будет, вызови такси и езжай с чемоданом на аэровокзал “Энвалид”.— Хорошо.— До свидания.— До свидания!Я в ..надцатый раз перебираю элементы этой мрачной истории и все время натыкаюсь на те же самые тайны: почему Парьо написал: “На помощь”? Почему кто-то приезжал предпоследней ночью сжечь барана в топке дома в Гуссанвиле?Странная вещь, эти два пункта интригуют меня больше, чем два трупа. Трупы — это цифры в операции, а два пункта — факторы…Погода хорошая, я веду машину на маленькой скорости.Кто курил марихуану? Джо или Изабель?Изабель! Это имя из сказок начинает действовать мне на нервы.Чувствую, что если я не отыщу ее сегодня до отлета, то заработаю от досады крапивную лихорадку еще до того, как прибуду в страну доллара.Кто курил марихуану? Джо или Изабель? Я отгоняю эту мысль, но она упрямо возвращается. Джо отказался от предложенной мною сигареты…Узнал пачку? Я готов поспорить, что нет.То же самое с зажигалкой… Она ему не принадлежит! Принимая во внимание, что он охотно признает, что провел много дней у Изабель, у него нет никаких причин притворяться, что не узнает зажигалку…Я останавливаюсь перед по-прежнему закрытым магазином Бальмена.Первый, кого я вижу, — прячущийся за газетой толстяк Шардон, пожирающий свой любимый арахис.Я достаю из кармана зажигалку и поджигаю его газету; он быстро бросает ее и издает ругательство. Потом, увидев, что это я, кисло улыбается. По всей видимости, он злится на меня за выволочку, устроенную мной Мюлле.Вокруг него лежит ковер из арахисовой скорлупы.— Ты что, выписываешь их прямо из Африки? — спрашиваю. — Целыми пароходами? Он улыбается.— Что вы хотите, я люблю их.— Есть о чем сообщить?— Ничего… Птичка сидит в гнезде…— Кто дежурил ночью?— Бюртен.— Отлично! Бюртен суперчемпион по слежке. Он способен проследить за собственной тенью так, что она этого не заметит!Я вхожу в дом.Четвертый этаж. Звонок. Тишина…Херувимчик нежится в постельке…Новый звонок условным сигналом. И новая тишина в квартире.Впрочем, французское радио передает голое месье Луиса Мариано, лучшего французского певца из ворот налево!Что это случилось с Джо? Играет в Спящую Красавицу? Или прячется?Или он…Ах ты, черт подери!Отмычку… Я лихорадочно сую ее в замочную скважину.Только бы не кокнули и его! Наконец открываю дверь.Никакого запаха газа… В квартире вообще ничем не пахнет. Да, пуста! Пуста, как передовая статья в “Фигаро”!Я вихрем пролетаю по всем комнатам. Никого! Все в порядке…В комнате Джо нахожу фиолетовые брюки и желтый платок…Попробуйте узнать, в каком он теперь прикиде!Я роюсь в ящиках, не в надежде найти там Джо, конечно, а пытаясь отыскать какой-нибудь след… Хренушки! Все, что я сумел найти, пустая пачка от турецких сигарет, воняющая марихуаной… Выходит, Джо все-таки плавал по плану!Слабая улика… Улика, от которой я теряю остатки мозгов.Я как сумасшедший бросаюсь на лестницу и подлетаю к Шардону, который как раз собирается засунуть в рот горсть орехов. Я вышибаю арахис у него из руки и хватаю его за клифт.— Дерьмо! Бездарь! Идиотина!— Что…— Птичка улетела, тупица! Он роняет газету.— Но, господин комиссар, я клянусь вам…— Да пошел ты со своими клятвами… Этот тип проскользнул у тебя под носом, а ты даже не почесался. Может, он даже попросил у тебя огоньку… Таких говенных полицейских, как ты, гнать надо!Я так зол, что, если бы не сдерживался, расшиб бы ему морду…Прохожие оглядываются на нас.Я в двух шагах от инсульта. У меня оставались всего два живых персонажа: Джо и доктор Бужон. И вот Джо сделал ноги…На него нагнал страху мой вчерашний визит. Должно быть, я сказал что-то такое, от чего у него затряслись поджилки, и он предпочел смыться. Возможно, у этого гражданина совесть нечиста.Мой портативный чертенок отчитывает меня.«Ну, Сан-Антонио, — шепчет он из глубины моего котелка, — возьми себя в руки — Ты мечешься туда-сюда, как молодая собачонка. Будь сдержаннее!»Моя злость опадает, как вскипевшее молоко.— Подними всех на ноги! — приказываю я. — Я хочу, чтобы этого типа взяли. Мне все равно как!— Хорошо, комиссар…Шардон бледнеет все сильнее. Хочется влепить ему пару оплеух, чтобы заставить его морду порозоветь.— Сделай мне удовольствие, — продолжаю я, — смени объект наблюдения.Теперь будешь следить за доктором Бужоном, живущим на площади Терн…Если ты упустишь и его, можешь сразу пустить себе пулю в башку, потому что потеряешь право жить…— Хорошо, господин комиссар.Вот он ушел. Для очистки совести я спрашиваю у толстой консьержки, видела ли она, как уходил пидер. Разумеется, она ничего не видела.— А ведь глаза всегда при мне, — заверяет она. Я мысленно говорю, что они у нее слишком часто залиты.Тоненький голос чертика возвращается:«Сан-Антонио?..»"Ну?” — ворчу я."Ты козел”."Спасибо”.Если бы этот чертик не забаррикадировался в моем подсознании, я бы так ему навешал!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31