— Ты, кажется, не знаком с моей женой!Вошедшая мило улыбается мне. У нее такие зубки, которые бы затмили витрину у Картье.— Это комиссар Сан-Антонио, о котором я тебе часто рассказывал! говорит Всемоетвойе.— О! Да, — говорит она. — Кажется, вы у него уводили подружек?— Из-за этого Казановы я не мог удержать ни одной! — шутит мой дружок.Атмосфера лучше некуда.Мы выпиваем по рюмочке. Я с трудом отрываю глаза от мадам Всемоетвойе. Настоящая богиня! На ней бежевое платье, на котором прописными буквами написано, что оно от Диора! Как Людо ухитрился овладеть такой потрясающей женщиной!— Итак, к делу, ты хотел меня о чем-то попросить? — говорит он.— Да… — говорю я.— Валяй, все мое — твое, мой вероломный дружище! Я допиваю бокал и, ставя его на английский салонный столик, невинно говорю:— Я хотел попросить тебя одолжить мне мадам! Молчание, которое последовало за этим, могло стать катастрофическим, если бы я не пустился в подробные объяснения:— Те, кого я разыскиваю, скрываются в Отеле Цветов. Они настороже и при малейшей опасности ускользнут. Значит, я должен хитрить и появиться в этом отеле как клиент. Однако это такое заведение, куда ходят вдвоем и преимущественно с хорошенькой женщиной…— Нет, ну ты ненормальный! — протестует Людовик. — Моя жена!— О! Конечно же, да! — стучит ножками белокурая красотка. — Это безумно увлекательно. Я успокаиваю своего друга.— Для мадам это абсолютно безопасно. Главное для меня — проникнуть внутрь, не привлекая внимания. Как только мы окажемся внутри, она останется в закрытой комнате, пока будет проходить операция…Он боится рискнуть, рисковый Людовик. Зато его жена рисковая за двоих. Вы думаете, она упустит такую возможность — нарушить обывательскую монотонность своего существования?— Ты отдаешь себе отчет, наконец, — жалуется он, понимая, что его не услышат, — если кто-нибудь узнает ее в тот момент, когда она будет входить в Цветы, я заработаю репутацию рогоносца!— Никто ее не узнает, — обещаю я. Он поднимает руки.— Ты никогда не изменишься, Сан-Антонио. Ты не видел меня десять лет и вдруг сваливаешься мне на голову, чтобы одолжить мою жену, в этом весь ты!Зарегистрировав это безмолвное согласие, я ввожу Берюрье.— Ты принимаешь командование операцией снаружи, — говорю я ему. Необходимо вызвать из Парижа два фургона с двумя дюжинами молодцов. Вы займете исходную позицию вблизи отеля. Кстати, что представляет из себя это заведение? — спрашиваю я друга детства.Надутый, он объясняет:— Особняк, увитый плющом, посреди парка.— Хорошо. Когда я решу, что настало время действовать, — говорю я Толстому, — то привяжу свой платок к оконной ручке, улавливаешь?— Ясно!— Тогда появляетесь вы и быстро окружаете отель. Будьте внимательными к запасным выходам.— Не беспокойся.— Ни одна душа не должна проскользнуть.— Пусть попробует!— Очень хорошо, а теперь принеси из машины мой гримерный набор.— Зачем?— Я хочу немного изменить свой внешний вид. Пока он выполняет, я спрашиваю Всемоетвойе:— Какая у тебя тачка?— “Студебеккер”, — говорит он. Я ласково похлопываю его.— Не дуйся, вернем мы твою даму в целости и сохранности, Людо.Неужели, старея, ты становишься ревнивцем?— Ты думаешь…Тут снова появляется мадам, которая исчезла, чтобы привести себя в порядок.— Я к вашим услугам!Это заявление не способно рассеять дурное настроение моего однокашника. * * * Вы бы меня, ей-Богу, не узнали, если бы видели, как я отправляюсь в путь в элегантном “Студе” рядом с мадам Всемоетвойе. Я вырядился в маленькие усики а-ля Кларк; круглые очки в золотой оправе и всунул в храпелки два маленьких резиновых шарика, которые расширили крылья носа. Это меня изменило до неузнаваемости!— Я предпочитаю вас в натуральном виде! — говорит по дороге моя спутница.— Спасибо!— Это удивительное приключение для такой бедной маленькой обывательницы, как я… В пригороде так скучаешь… Лошадь, теннис…Это утомительно, в конце концов.Что нужно этой чаровнице, так это атлетически сложенный малыш для утоления ее послеобеденного голода.Все денежные бабы таковы: время после полудня гибельно для них.Сиеста огромна, она угнетает, если нет посуды, чтобы помыть, белья, чтобы постирать, пола, чтобы натереть воском.Я въезжаю через широкий открытый портал, увенчанный вывеской в виде полукруглой арки, возвещающей: “Отель — пансион Цветов”.Цветы здесь повсюду. Шикарные, хорошо ухоженные цветники. В конце бетонной аллеи стоит особняк, перед ним эспланада, усыпанная розовым гравием для шарабанов. Я оставляю свой между “Кадиллаком” с открытым верхом и “Бозон-Вердюра” с кузовом Шапрон и, нежно поддерживая свою мнимую спутницу (которая мило попросила называть себя Патрицией) за талию, вхожу в отель.Огромный чистый холл, окна в мелкую клетку за шторами в мелкую сетку… Старинная мебель норманнского стиля… Все это необычайно богато.— Никогда не думала, что когда-нибудь попаду сюда! — шепчет Патриция.К нам приближается дама, хорошо одетая, седеющая, сердечная, очкастая.— Господа!Она не задает вопросов. Просто нажимает кнопку, и возникает служанка. Ладненькая и аппетитненькая.— Проведите этих господ в двадцать третий! — говорит хозяйка.— Желаете что-нибудь выпить?— Шампанское, — отвечаю я, играя свою роль.— Сладкое?— Сухое!Обмениваясь этими прекрасными репликами, я фотографирую глазами топографию местности. Более того, я пропитываюсь атмосферой. Очень важно — чувствовать атмосферу!Я устанавливаю, что особняк разделен на две части: эта — рабочая половина, она побольше. И еще есть крыло, предназначенное для владельцев и служащих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39