В округе даже ходит легенда, что в нем живет чудовище, появляющееся примерно раз в пятьдесят лет.
— Вот бы его поймать! — мечтает Берю. — Они бы точно напечатали мой портрет в своих брехаловках.
Сорок восемь часов мы наслаждаемся настоящим отпуском Лежа на свежей траве, я отмечаю все поездки в замок и из замка и знакомлюсь с персонажами. Я замечаю старушку Дафну, которую дворецкий, торжественный как сама Англия, вывозит по утрам и после обеда в парк; замечаю молодого сэра Конси, у которого, на мой взгляд, унылый вид, и мистера Мак-Орниша, ночующего в замке после дня на заводе; и любуюсь прекрасной Синтией. Каждый день после обеда девушка ездит в Майбексайд-Ишикен на своем маленьком “триумфе” и возвращается в сумерках с развевающимися по ветру волосами…
Вечером, проглотив отвратительную стряпню папаши Мак-Хантина, я иду в постельку на встречу с мисс Кэтти Первый день рыбалки Берю оказывается удачным: шесть форелей, самая маленькая из которых весит не меньше восьмисот граммов. Жирдяй на седьмом небе от счастья Это его праздник! Он хочет сфотографироваться со своими трофеями. Он вмиг забывает о костлявой хозяйке и ходит за Мак-Хантином до тех пор, пока тот не разрешает ему приготовить улов самому, правда, с условием, что Берю купит на свои деньги масло, необходимое для готовки.
— Завтра, — ликует Мамонт, — я надеюсь на еще лучший результат!
— Завтра, — говорю я ему, — у тебя будут лучшие занятия, нежели, рыбалка.
— Какие?
— Ты совершишь вооруженное нападение. Он осушает кружку “гиннеса”, облизывает своим коровьим языком толстые губы и заявляет:
— С тобой надо быть готовым ко всему, но я бы все-таки хотел, чтобы ты мне объяснил, что к чему.
— Нам надо проникнуть в Стингинес Кастл, приятель.
— Ну и что?
— Я придумал способ быть встреченным с фанфарами.
— Давай, я тебя слушаю.
— Ты переоденешься…
— В кого?
— В кого хочешь. Главное, чтобы ты стал неузнаваемым.
— Клево! Мне это нравится. А потом?
— Наденешь маску.
— Это мне тоже нравится. Продолжай.
— И засядешь на дороге, ведущей к замку. Сразу за боковой дорогой, уходящей к озеру, представляешь себе?
— Как будто нахожусь там. Дальше!
— В сотне метров впереди рассыплешь гвозди.
— На кой хрен?
— Чтобы проколоть шины малышки Синтии, племянницы хозяйки замка.
— Не врубился…
— Имея проколотые колеса, девочка будет вынуждена остановиться.
— Понял. А потом?
— Выскочишь из кустов с револьвером в руке.
— Я?
— Ты! Крикнешь ей: “Мани!” Только не вздумай орать на французском!
— Значит, я буду грабить дилижанс.
— Да, нападешь на девушку, а тут появляюсь я.
— Как благородный рыцарь на белом коне! — усмехается Жирдяй.
— Именно. Моя тачка будет спрятана на боковой дороге. Как только я увижу, что ты занялся девочкой, сразу выскочу, наброшусь на тебя и сделаю вид, что молочу.
— Вот спасибочки! И это вся роль, что ты можешь мне предложить?
— Нет, я еще подумываю дать тебе роль лопуха в документальном фильме о жизни растений.
— А удары правда будут туфтовыми?
— Ты думаешь, я хочу тебя убить?
— Это все?
Презрительное пожимание плечами.
— Да. Ты удерешь.
Он подзывает Кэтти и просит принести еще одну кружку пива. Малышка кивает на часы, показывая ему, что время приема алкоголя закончилось пять минут назад. Тогда Толстяк приходит в страшную ярость, и мне приходится употребить все мое влияние на красотку, чтобы добиться для него нового “гиннеса”.
Успокоившись, мой напарник спрашивает:
— А ты?
— Что я?
— Ты чего будешь делать? Ухлестывать за девицей?
— Именно. И довезу детку до замка, потому что шины ее тачки будут проколоты.
— Ты забыл одну вещь, комиссар хренов.
— Инспектор Берюрье, попрошу вас!
— Ты забыл, что если я разбросаю на дороге гвозди, то они проколют шины и твоему катафалку.
Я же говорил, что Берю наделен большим здравым смыслом. Из этой горы сала иногда выходят стоящие замечания.
Он радуется моему смущению.
— Ну что, хитрец?
— Заткнись, Берюрье, дай подумать.
— Валяй думай, — усмехается Толстяк и осушает одиннадцатую кружку “гиннеса”.
— Можно было бы положить поперек дороги ствол дерева, чтобы заставить ее остановиться, — предлагаю я, — вот только это не проколет шины, а мне обязательно нужны спущенные колеса. Это даст мне великолепный предлог довезти ее до Стингинес Кастл.
Берю элегантно прикрывает рукой рот из-за рвущихся на волю газов от пива, но они находят другой выход, и ему не остается ничего иного, кроме как скрипнуть спинкой стула, чтобы подобрать пару к этому звуку.
— У меня есть лучший вариант, — сдержанно говорит он, вдохнув смесь кислорода, углекислого газа, крошек табака и пивной пены. — Намного лучший.
— Неужели это возможно?
— Я лягу поперек дороги, и твоей шлюхе придется затормозить, если она не захочет меня раздавить…
— Надеюсь, что не захочет.
— У меня будет в руке нож, и, как только она выйдет из своей тачки, я проколю передние колеса.
— Браво, Толстяк!
— А потом я сыграю задуманную сценку. Я пожимаю мощную десницу славного Берю.
— Ты не умен, Толстяк, но гениален.
— Не надо комплиментов, — отвечает мой доблестный товарищ.
* * *
Лежа на крыше моей “бентли”, я вглядываюсь в горизонт через бинокль и различаю на далеком повороте маленький “триумф” мисс Синтии. Девушка в машине одна. Настал момент действовать. Сую два пальца в рот и издаю долгий свист. Мне отвечает другой свист: Берю услышал мой сигнал. Теперь его черед играть.
Звук мотора быстро нарастает. Эта девочка умеет управлять машиной — гонит на ста двадцати в час! Только бы она успела затормозить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40