Мне показали на собаку и сказали: “Она украла окорок”, а о самом окороке ничего не сказали… Так вот, после ряда кровавых приключений я спросил себя, а существовал ли этот окорок вообще…Он встает.— Вы позволите? — спрашивает он, направляясь к двери.Он выходит, а я вытираю лоб. Сложная партия. Надо иметь большое нахальство, чтобы явиться в посольство и говорить такие вещи. Теперь понимаете, почему я не сказал Старику о цели моего визита? Я не мог просить у него разрешения пойти к русским и назвать их врунами в их собственном доме!Еще я себе говорю, что эта игра может быть опасной… Ладно, дальше будет видно. Я говорил откровенно и надеюсь, что мне ответят тем же.Проходит десять минут. Любезный маленький человечек возвращается.— Вы можете пройти со мной? — спрашивает он.— Пожалуйста!Он ведет меня в маленький кабинет, обставленный как кабинет директора завода: мебель из светлого дерева, голые стены, картотеки…Сидящий перед окном за столом для стенографиста тип перестает печатать на машинке.Это худой мужчина со слишком широким лбом и ввалившимися Щеками. У него тусклый взгляд, тусклый голос, даже жесты тусклые.— Вы комиссар Сан-Антонио? — спрашивает он меня и представляется:— Анастасьев, личный секретарь посла.Мы пожимаем друг другу руку с видом боксеров на ринге перед началом молотиловки.Он смотрит на меня с какой-то спокойной наглостью, ничуть меня не раздражающей.Все по-честному. Он меня “измеряет”.— Говорите, — произносит он наконец, — я вас слушаю. Кажется, вы настроены против нас?— “Против вас” я ничего не имею, месье Анастасьев… Я просто пришел обменяться с вами некоторыми соображениями так, чтобы мое начальство не знало о точной цели этого визита.Я специально подчеркиваю, что мой демарш неофициален, и, если он вам не понравился, вы заявите протест моему правительству и мне дадут по рукам. Но, зная это, я все-таки пришел, потому что добросовестно отношусь к своей работе и потому что я человек честный…Он не двигается. Бразин прислоняется к стене и о чем-то мечтает. В этом кабинете стоит странная атмосфера.— Понимаете, — говорю я, — я впервые гоняюсь, за ветром… Я это чувствую, потому что люблю свою работу… Мне это надоело, и я говорю вам как мужчина мужчине: давайте не будем юлить. Если вы от меня чего-нибудь ждете, скажите чего. Если вы считаете меня слишком любопытным, тоже скажите, и я откажусь отдела. Кажется, я веду себя с вами абсолютно честно! Глава 3 Анастасьев вдруг становится озабоченным.— Как вы пришли к тем выводам, которые только что изложили нам? — спрашивает он. — Полагаю, вы опираетесь на факты, а не на голые предположения?— У меня довольно своеобразная манера работать, но до сих пор она приносила отличные результаты. Я доверяю своим предположениям, почему и нахожу потом факты, подтверждающие их…— В этот раз ваши предположения тоже подтвердились?— Почти…— И каковы они, эти предположения?Я смотрю на него, потом на Бразина… Снимаю перед ними шляпу. Чтобы оставаться такими бесстрастными и далекими, надо обладать потрясающим хладнокровием.Настал момент выложить все.— Мои предположения? — переспрашиваю я. — Вот они: Бунксы действуют с вами заодно, мы арестовали не их сына и никакой ваш атташе не был похищен. Я только что получил подтверждение, что человек, содержащийся у нас, не имеет к этой семье никакого отношения. Вот его фотография, а вот фото сына Бункса… Как видите, несмотря на смутное сходство, вызванное общим для обоих светлым цветом волос, это два совершенно разных человека.Они ничего не отвечают, даже не смотрят на снимки.— Мое начальство держало вас в курсе наших действий, — продолжаю я. — Вы знаете, что с целью заставить Бунксов выдать себя мы решили убедить их в смерти Карла. Бунксы сразу поняли, что это туфта, потому что их сын в добром здравии. Однако, поскольку я сунул нос в их дела, они решили меня убрать. К счастью для моего здоровья, у них ничего не вышло. Но в мое жизненное пространство вошла одна милая девочка, которую я счел подосланной Бунксами. Я должен был понять, что это невозможно. Я уехал через двадцать минут после неудачного покушения, устроенного на меня Бунксами. Они физически не могли успеть узнать о своей неудаче, придумать запасной план и поставить девушку в нескольких километрах дальше на шоссе в надежде, что она сумеет установить за мной слежку. Кроме того, такой резкий поворот не состыкуется с их желанием устранить меня. Впоследствии я узнал, что она не имела к банде никакого отношения…— Как вы это узнали? — спрашивает Анастасьев. Впервые он проявил какой-то интерес.— Она, — отвечаю, — сестра того человека, которого мы держим под именем Карла Бункса. После моего возвращения из Германии я был поражен сходством Карла с его сестрой. В моей голове произошла путаница. Я видел Бунксов, считал арестованного их сыном и братом, а потом нашел у него сходство с дочерью Бункса. Но потом в моей голове все встало на свои места: я вспомнил, что лже-Карл удивительно похож на эту девушку. Я съездил в морг и убедился, что не ошибся. Кроме внешнего сходства, у обоих одинаково деформирована носовая перегородка… Так сказать, дефект производства на одной фабрике…— Ну и что? — шепчет мой собеседник.— То, что эта девушка умерла… Я продолжил работу над страсбурским делом. Полагаю, вы в курсе. Или мне рассказать?— Не имеет смысла. Ваш шеф держал нас в курсе…— Превосходно. После этого мое расследование приняло совсем другое направление… А Бунксы знали обо всех моих действиях. Одна девица, работающая на них, сказала мне, что они установили за мной слежку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35