Воспользуюсь случаем, чтобы сделать вам одно признание: сколько раз я ни приезжал в Страсбур, я не видел там ни одного аиста.На площади перед вокзалом стоит черная машина с полицейским за рулем. Тип в шляпе и непромокаемом плаще стоит перед тачкой. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что это бравый парень из Секретной службы.Направляюсь к нему.— Спорю, — спрашиваю, — что вы ждете меня? Он смотрит настороженно.— Комиссар Сан-Антонио?— Он самый.Агент подносит два пальца с коротко остриженными ногтями к полям своей шляпы.— Я действительно ждал вас, господин комиссар. И открывает мне дверцу.— Как Клюни? — спрашиваю.Он пожимает плечами.— Когда я уезжал четверть часа назад, он еще жил, но был очень плох… Честно говоря, сомневаюсь, чтобы вам удалось вытянуть из него хоть слово.— Посмотрим.Он угощает меня сигаретой, но я отказываюсь: за время пути я и так выкурил две пачки.Больница находится недалеко. Это унылое серое здание, как и все больницы Франции.Мой спутник ведет меня по лабиринту коридоров, пропахших эфиром и агонией. Он останавливается перед дверью с надписью: “Вход строго воспрещен” и тихо дважды стучит. Никто не отвечает “войдите”, но миленькая медсестра открывает дверь. Маленькая пухленькая блондиночка из тех лакомых кусочков, что так приятно встречать в путешествии.У нее серьезный вид, причиной которого является присутствие в палате двух мужчин в белых халатах. Если судить по их строгой манере держаться, это медицинские светила местного значения.Один из них лысый, в очках с тонкой золотой оправой, другой — тощий, с острым носом. У обоих благородная внешность и умные глаза.Они смотрят на меня с интересом. Им обо мне рассказали, и они знают, что в Секретной службе моя должность соответствует директору клиники, так что они идут ко мне, протягивая руку, с явным почтением…— Мюллер, — представляется первый.— Розенталь, — говорит второй.— Сан-Антонио, — называюсь я и поворачиваюсь к странному аппарату, занимающему центр комнаты.Не знаю, видели ли вы “стальное легкое”. Занятная машина.Разглядывать пациента в этом железном ящике неудобно. Самое впечатляющее то, что он лежит горизонтально.Наклоняюсь над стеклянным окошком. Смотрю. Моя первая мысль: никогда раньше я этого человека не видел. Вторая: это не какая-нибудь дешевка. У него умное лицо с правильными чертами, тонкие светлые усы, светлые волосы с проседью.Вижу, озвучивающая аппаратура на месте.— Он жив? — спрашиваю.Это трудно понять, потому что малый абсолютно неподвижен.— Да, — отвечают эскулапы.— Что-нибудь говорил?— Нет…— Вы можете дать ему стимулятор, чтобы привести в сознание?— Все готово, — отвечает второй врач, чья фамилия Розенталь Он считает нужным объяснить мне:— Это средство еще не отработано до конца. Я видел; как в Швеции благодаря ему мои коллеги добились заметного улучшения в состоянии больного, но эффект очень кратковременный.— Это все, что мне нужно, — цинично уверяю я. — Начинайте.И отхожу в глубь зала.Оба эскулапа склоняются над маленьким столиком и начинают возиться с пузырьками, ампулами и шприцами Затем они подходят к жутковатого вида аппарату, открывают люк сбоку и делают пациенту инъекцию, после чего закрывают люк.— Остается только ждать, — заявляет врач в очках.— И скоро начнет действовать ваш наркотик?Они хмурят брови. Мне кажется, они представляли себе аса секретной службы совсем не таким.— Если этот препарат еще может подействовать, — объясняют они, — мы получим результат в течение часа.Медсестра сходила за стульями для всей компании, и мы рассаживаемся вокруг адской машины, ловя через стекло возможные реакции малого.Я пользуюсь этим, чтобы спросить моего местного коллегу — Вы отправили фотографию и отпечатки этого человека в службу идентификации?— Да, но на него ничего нет.— Вы нашли какой-нибудь его след до приезда в отель?— Никакого. Он приехал на частной машине. Водитель остановился на некотором расстоянии от отеля. Машина черного цвета Но все было настолько обыденно, что швейцар не может припомнить ее марку.— А за время проживания в гостинице его никто не навещал?— Нет.— И никто не звонил?— Никто.— Короче, он словно с луны упал?— Примерно так.— Вот только он не упал с луны. Вы сообщили газетчикам его заглавие?Он смотрит на меня совершенно ошеломленный.— Его… что? — переспрашивает он.— Его фамилию! А фото?— Нет, мы сохранили все в строжайшей тайне. Когда мы обнаружили эту бомбу, то поняли, что дело серьезное.Естественно, они побоялись рисковать. Меня даже устраивает, что они оставили дело нетронутым.— Внимание, — говорит мне один из врачей. — Он приходит в себя. Глава 3 Тип действительно открыл глаза.Он моргает, и его взгляд останавливается на лицах, склонившихся над ним.Он открывает рот, но оттуда не выходит ни единого звука. Он хочет что-то сказать, но не может.Думаю, мне предстоит непростая работа. Смотрю на лысого врача.— Он проявляет все реакции, на которые вы надеялись?— Да, — отвечает он мне.— Он может проявлять их лучше?— Не знаю… Надеюсь, что да…Я размышляю и говорю себе, что если субъект находится в своем уме, то на мои вопросы может отвечать глазами — моргая.Беру микрофон и подношу к губам.— Вы меня слышите? — спрашиваю я.Больной не шевелится. Его взгляд останавливается. Должно быть, обдумывает вопрос. Ему требуется время, чтобы понять его смысл и осознать, что обращаются к нему.Я секунду жду.— Если вы меня понимаете, — продолжаю я, — просто опустите веки Мы ждем, не сводя глаз с ящика, сохраняющего жизнь человека, как лампа сохраняет жизнь пламени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35