Я снимаю золотую пластинку, защищающую винтики часов, и заглядываю внутрь. Тайная и точная жизнь игрушки продолжается.
— Это котлы Ван Борена? — спрашиваю я.
— Да… Просто чудо, что они не пострадали от удара при падении…
— Действительно.
Я вопросительно смотрю на Робьера. К чему он хочет привести, показывая часы?
— Переверните защитную пластинку, — говорит он. Я подчиняюсь и с удивлением обнаруживаю крохотную фотографию, приклеенную на внутренней стороне крышки. Снимок размером с четверть почтовой марки, и хотите верьте, хотите нет, но я не могу разобрать, что на нем изображено. Но поскольку нашим развитым мозгам все что-то напоминает, я предполагаю, что это снимок шкуры пантеры. На нем разной величины пятна, расположенные равномерно. Смотрю на Робьера.
— Что это такое?
Он достает из того же ящика, откуда извлек часы, лупу и протягивает ее мне.
Я смотрю через выпуклое стекло, но оно увеличивает документ, не делая его четче. Мне так и не удается разобрать природу изображенного.
Это напоминает фотозагадки из изданий типа “Констернасьон”. Видишь что-то большое, белое и круглое, и вас спрашивают, что это такое: луна в первой четверти, портрет покойного короля Фаруха или задница Бардо.
Я продолжаю глупо думать: шкура пантеры.
— Что вы об этом скажете, Робьер? Он пожимает плечами:
— Ничего.
— Что, по-вашему, изображено на этой маленькой фотографии?
— Может, бактерии в увеличенном виде?
Рыжий открывает передо мной новые горизонты. Я всматриваюсь.
Действительно, это могут быть микробы. Или семейство солитеров в отпуске.
— Очень любопытно!.. Это фото должно представлять большой интерес, раз он спрятал его в свои часы.
— Мне тоже так кажется.
— Вы показывали это экспертам?
— Пока нет… В конце дня я еду в Брюссель, где покажу профессору Брооссаку, первоклассному специалисту.
— Знаете, а ваш Ван Борен занимался странными для отпрыска почтенной семьи делами.
Робьер неопределенно разводит руками. А он еще не в курсе истории с засахаренными брильянтами!
— Вы сообщили в фирму “Оптика”?
— Да, по телефону.
— Ну и что?
— Здесь мы тоже находим нечто необычное.
— То есть?
— Ван Борен уже две недели как не работает в фирме.
— Уволен?
— Сам уволился.
Это мне кое-что напоминает. Если бы Старик знал об этом деле, то, спорю, массировал бы сейчас черепушку. Всякий раз, когда взволнован, он характерным движением проводит по кумполу.
Я прощаюсь с Робьером.
— Вы долго пробудете здесь? — спрашивает он.
— Нет. В любом случае уезжаю завтра вечером. Меня ждут в конторе!
Он улыбается.
— Вы не сидите без работы, а?
Я отвечаю ему одной из самых любимых поговорок Фелиси:
— Работа — это здоровье!
С этими мудрыми словами я и отваливаю, унося в чайнике еще одну тайну.
Глава 6
Как сказал один великий философ, три часа пополудни — это критическая точка дня. Это момент, когда слишком поздно идти в кино на первый сеанс, но еще слишком рано идти туда на второй.
Из здания криминальной полиции я выхожу ровно в три, что могут вам подтвердить любые честные часы.
Солнце по-прежнему светит на полную катушку и льежцы пребывают в полной эйфории. Я спускаюсь по широкому проспекту, запруженному трамваями и машинами, составляющему становой хребет города. Дойдя до редакции газеты “Ла Мез”, рассматриваю витрины, на которых приколоты фотографии событий местного значения. “Друзья песни”, возобновление “Руки массажиста” в муниципальном театре, награжденная собака, выборы Мисс Темное пиво… Люди с интересом рассматривают снимки.
Эти фотографии заставляют меня вспомнить о той, которую не разглядишь и через лупу. Задача фотографии давать точное изображение предметов, людей, животных или пейзажей. Тогда почему тот маленький снимок такой неясный?
Ван Борен работал в фирме, производящей фотоаппараты. Наверняка существует какая-то связь между фотографией и почтенной фирмой “Оптика” из Кельна, из которой уволился милейший Джеф. Его жена не знала о том, что он уволился. Так за каким чертом мой Ван Борен торчал в отеле в двух шагах от своего дома со своими засахаренными фруктами, брильянтами и лилипутской фотографией?
Отель!
Там все началось, по крайней мере мое участие. Робьер, кажется, не знает, что его “клиент” останавливался там. Может быть, я что-нибудь выясню после осмотра багажа убитого? Как знать?
Возвращаюсь в достопочтенное заведение, где провел часы невообразимой скуки. Увидев меня, дежурный администратор широко разевает моргалы.
— Месье не?..
— Да, я не… Из-за этих вовремя уходящих поездов я опоздал на свой и решил продлить свое пребывание здесь еще на сутки.
— К вашим услугам, месье!
— Вот моя квитанция из камеры хранения. Будьте любезны забрать мой чемодан с вокзала.
— Сию минуту, месье.
— Мой номер еще свободен? Я к нему привык и хотел бы сохранить за собой.
— Конечно, месье.
Я даю ему королевские чаевые и, снимая с доски ключ, роняю стофранковую бумажку. Естественно, парень ныряет за ней.
Если вы хотите, чтобы человек согнул спину, бросьте на пол купюрку. Эффект мгновенный и чудесный! Не успеете вы сказать “уф”, как он уже стоит на четвереньках.
Я пользуюсь случаем, чтобы снять с доски и ключ от двадцать шестого, потому что таков был мой план, но тут у меня вышла промашка: крючок голый. Ключа нет.
Я огорчен! Я знаю, что Ван Борен не забрал с собой вещички, а с другой стороны, дирекция отеля еще не может быть в курсе его смерти.
Служащий протягивает мне мою купюрку.
— Спасибо, — благодарю я его. — Какой я безрукий. — И насмешливо спрашиваю:
— А Ван Борен тут?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32