Маман настоятельно уговаривает меня вызвать врача.Доктор Тео — давний друг нашей семьи. Он помог мне появиться на свет, что само по себе заслуживает награды — не менее ордена Почетного легиона (если бы его уже не наградили раньше за достижения в области национального здравоохранения).Я сдаюсь, поскольку знаю: маман не перенесет, если доктор воочию не убедится, что через два дня я смогу самостоятельно жевать телячий бифштекс и запрыгнуть на любую птичку, у которой не будет аллергии на мой шарм.Лекарь живет в трех кварталах от нас и прибегает моментально, будто начал забег с низкого старта. Добродушный толстяк с копной белоснежных волос, очками в тяжелой золотой оправе и отвислыми ушами, доктор Тео действительно знает пульс нашей семьи, как никто другой.— Как дела, малыш? — обращается он ко мне, так как уже давно потерял счет годам и очень рассеян.— А я как раз хотел узнать ваше мнение, док!Он широко улыбается.Уже одно его присутствие успокаивает растревоженную моей болезнью матушку. Она верит в него, как в Деву Марию Лурдскую.Тео с внимательным видом выслушивает и простукивает меня, как делают теперь только старые врачи. Затем, будто открыл новый закон Ньютона, изрекает вердикт:— Ангина! Ничего страшного.Он выписывает самое модное на данный момент лекарство, потом заметно теряет ко мне интерес и принимается весело болтать с Фелицией. Внизу в столовой звонит телефон. Маман идет снять трубку. Когда она возвращается, у нее на лбу написано: “Пожарная тревога!”— Звонил инспектор Лавуан. Он попросил меня сообщить тебе, что некий Анж Равиоли был убит сегодня ночью.В мгновение ока я оказываюсь в сидячем положении.— Что?И вдруг как рукой сняло всякую боль в горле, температуру, да и в тыкве просветлело. Мигом забываю о присутствии доктора и его распоряжениях. Секунда — и я уже на ногах.— Ты с ума сошел, Антуан! — вскрикивает Фелиция. — Немедленно ложись в постель…— Чуть позже, маман! Мне нужно срочно мчаться туда.— Но это неразумно, сынок, — сурово заявляет Тео, — могут быть осложнения…— Они уже начались, можете поверить мне на слово, док!Торопливо натягивая шмотки, я прошу его:— Дайте мне что-нибудь, чтобы хоть сегодня продержаться, а завтра я вам обещаю привязать себя к кровати.— Ну и работа у тебя, мой мальчик! — хмыкает домашний терапевт.Он открывает свой черный, видавший виды и бесчисленных раздетых пациентов (и пациенток) саквояж, роется в нем и наконец протягивает мне плоскую коробочку.— Три раза в день. Но это поможет тебе лишь мобилизовать твои внутренние ресурсы. Чудес не бывает, мой друг!— Отлично, док, вы просто волшебник!— Работа его угробит, — стонет Фелиция.Я пристально смотрю на лекаря, и старина Тео тут же начинает утешать маман:— Ничего-ничего, он здоров как бык, моя дорогая! Ведь гонки легавых проводятся круглый год, и никто не спрашивает у бедных собачек, есть у них ангина или нет.Напяливаю на себя все, что можно, поверх всего накручиваю кашне, чтобы скрыть свою небритость, и стартую. * * * Лавуан улыбается во весь рот.— Я так и знал, что вы приедете, патрон.Конечно, приятно командовать людьми. Но это одновременно накладывает на тебя множество обязательств, в частности, ты утрачиваешь право болеть.— Спасибо на добром слове! Ну выкладывай!— Патрульные мотоциклисты из жандармерии обнаружили Равиоли на дороге в Понтуаз. Он сидел за рулем своей американской тачки. Убит выстрелом в затылок. Пуля прошла навылет и разбила лобовое стекло. Потому-то жандармы его и заметили.— Где нашли машину?— На въезде в город. Машина была аккуратно припаркована к обочине, подфарники горели. Голова Равиоли откинута на спинку, будто он спал. Если бы не разбитое стекло, убитого еще долго искали бы.— Когда наступила смерть?— Согласно первому заключению врача, между полуночью и двумя утра…Мысленно я посылаю нежный привет строгому моралисту Сержу Акве, который как раз и отсутствовал между одиннадцатью и тремя утра. Ох, как мне хочется поболтать с ним с глазу на глаз! Но момент для интимных встреч еще не настал.— Снимали отпечатки пальчиков в машине Анжа?— Ребята из лаборатории сейчас именно этим и занимаются. Но отпечатки в машине — вы же сами знаете, что это такое! Чтоб все их разобрать…— Калибр пушки?— Девять миллиметров. Потому-то пуля и прошибла ему череп насквозь. Такой калибр, да еще в упор! У парня осталась лишь половина башки. Все остальное как в томатном соусе.Образ напоминает мне о собственном состоянии. О черт, до чего же гнусно! Будто мою тыкву окунули в горячую воду…— Принеси мне стакан воды…Я заглатываю одну из таблеток, данных мне доктором Тео. Если учесть, какое количество лекарств мы поглощаем, как только почувствуем хворь, то прямо-таки удивительно, что средняя продолжительность жизни населения неуклонно растет.Пытаясь хоть как-то унять боль в раскалывающейся голове, я на несколько секунд сжимаю ее ладонями. Фармакология вряд ли в состоянии помочь мне сегодня. Чтобы прийти в себя, придется обратиться к единственному, давно придуманному человечеством средству, к которому только и следует прибегать в нашей проклятой профессии.— Прошу тебя, Лавуан, спустись в кафе напротив и принеси мне полный стакан виски без воды и безо льда!Он улыбается:— В ход пошла тяжелая артиллерия?— Да, по воробьям! Неси скорей!Когда он выходит, я звоню в лабораторию:— Вы сделали фотографии с пленки, которую я передал вам вчера?— Да, господин комиссар.— И теперь ждете приглашения, чтоб мне их принести?— Но они не очень по качеству…— О качестве разрешите мне судить самому!Какой же я становлюсь злой, когда у меня температура!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41