Между тем академик Мбогу говорил, набычась извилинами в аудиторию, и говорил крепко:
– Только безнадежный идиот может сомневаться в существовании кварков по причине их необнаруженности. Да, я подчеркиваю: нет принципиальной необнаружимости, а есть только необнаруженность. Поскольку кварки не лептоны и не адроны, а шармоны, обменивающиеся глюонами, а тем самым близки и к антибарионным фермионам, то каждый, кто не кретин, понимает, что все дело в финансировании: не обнаружили при миллиардных ассигнованиях – обнаружим при триллионных! (Аплодисменты). Мблагодарю. Равным образом любой из сидящих здесь, кто еще не впал в маразм, не решится оспаривать то, что квантовые характеристики кварков, или, как говорят теоретики, кака характеристики, «каки»… не могут быть – не мбогут мбыть! – исчерпаны тем, что им приписывают сейчас: ароматом, цветом, шармом, зарядом, странностью, спином… ни даже их красотой! Ведь по принципу зеркальной инверсии все, что не тик-так, то так-тик, – то есть всякое «тик» есть «антитак». Только Духовные ублюдки неспособны понять это! И наоборот. (В рядах снова послышались аплодисменты. Позади нас кто-то рухнул на пол. Медики с носилками направились туда). Мблагодарю! К тому же всякий, кто не дебил, понимает, что цвет у кварков скоро отнимут их глюоны, которые хоть и индифферентны, как бозоны, но начинают проявлять себя, как шармоны. Думаю, что глюоны отнимут у кварков и запахи!
Эти слова вызвали бурю аплодисментов, а председатель Полундра прекратил на минуту поматывать головой, как лошадь в жару, и возгласил:
– Три кварка для мистера Кларка! А теперь их уже пять… Сведения о кварках, усвоенные и творчески развитые мною, взяты из «Квантовой физики» А. В. Астахова и Ю. М. Широкова (М., «Наука», 1983); авторам ее приношу искреннюю благодарность за доставленное удовольствие. – В. С.

Три для Кларка, а остальные для кого? Или три равно пяти?..
Эти слова вызвали восхищенный шепот. Мой сосед справа, чей лоб достиг предельной багровости, вдруг поник головой, стал сползать со скамьи. «Видишь, я тебе говорил: это драма, драма идей! – бормотал тесть, помогая мне оттащить пострадавшего к стене. – Давай тик-такол».
– Омбратно мблагодарю, – продолжал докладчик. – Поэтому необходимо ввести еще одну характеристику кварков, которая уж точно объяснит все загадки взаимодействия адронов, лептонов, бозонов и выпендронов: вкус. Вкус! – Ей Мбогу Мбаве поднял янтарный палец, причмокнул и облизнулся. – Объясню для тех, кто имеет извилины, как при этом будет соблюдаться принцип безвкусности нуклонов, аналогичный их бесцветности и беззапаховости. Вспомним, какие ароматы мы приписываем кваркам: и – благоуханный, d – приятный, s – нейт ральный, с – противный и b – зловонный. Если их все смешать, то в нуклоне все запахи уничтожатся и выйдет, что частица не пахнет. Что мы и знаем: как тик на так, так и так на тик – все равно выйдет и так, и сяк, и не так, и не сяк! (Аплодисменты). Мблагодарю. Так и со вкусом. Четыре основных вкуса: сладкий, горький, кислый и соленый – суть четыре новые «каки». Если смешать сахар с солью, кислоту – с горечью, а потом все вместе, то у смеси никакого вкуса не будет – или, выражаясь математически, вкус будет нулевой. Таким образом, те, кто еще не впал в кретинизм, согласятся, что для нуклонов – комбинаций кварков – соблюдается интегральная безвкусица. При упоминании в литературе все, кто еще не потерял совесть, должны писать так: принцип безвкусицы Ей Мбогу Мбаве-так. Я кончил! Прошу вопросы.
– А… У пятого кварка какой вкус? – спросил кто-то из дальнего ряда, когда стихли овации.
– М-м… Это будет зависеть от его заряда, странности, цвета, спина и беспардонности, – ответил Мбогу. – По моим расчетам, он будет кисленький и чуть пряный.
Спрашивавший рухнул на пол. Медики поспешили к нему.
– Три кварка для мистера Кларка! – снова беспечно возгласил академик Полундра. – Три равно пяти, запах равен очарованию, вкус равен цвету. Хочу – я человек, хочу – я чайник! – Он свесил голову и пустил нитку слюны.
Затем слово взял контрдокладчик. Как ни значительны были идеи доктора Мбаве, но в сравнении с высказанными доном Самуэлем из Эдессы они выглядели просто детским лепетом. Дон Швайбель-старший продал осмеянию и отверг не только «кулинарные рецепты» предыдущего докладчика, но и все термины, – по его словам, из лексикона благородных девиц, – в которых погрязла физика кварков.
– Все эти «шармы», «ароматы», «цветы» и «красоты», уважаемые коллеги, – говорилон резким голосом, – не для мужчин. То, что есть и еще понадобится для описания кварков, находится здесь! – И дон Швайбель жестом фокусника извлек – непонятно откуда – и с треском развернул в веер колоду игральных карт. – Смотрите: главная степень свободы – масть. Бубны, пики, трефы и черви. В каждой масти кварки распределяются от шестерки до туза. И, наконец, третья, «кака», самая важная, чего в «шармах-вкусах-ароматах» не сыщешь: козыри! Козырный кварк, будь он даже шестерка, кроет всех!..
Дальше в докладе уверенно замелькали термины для взаимодействий и комбинаций микрочастиц: «взятка», «сдача», «перебор», «нас», «очко», «большой шлем из бубновых кварков» и так далее. Чувствовалось, что дон Самуэль свое дело знает туго.
Впечатление от доклада было таким, что Имельдин с помощниками просто сбились с ног. Когда же начался третий пункт программы, обсуждение, то они и вовсе перестали оттаскивать инсультных, а ходили по рядам, перешагивая через тела, и на месте делали инъекции. «Вы не теоретик, вы карточный шулер! – кричал на Швайбеля академик Мбаве, выставив извилины и махая Руками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37