Деньги-то были Нагорного.
- Так получилось, - впервые отвела глаза Алина Матвеевна. - Сейчас
уже не помню, почему.
- Кто оформлял покупку дачи, машины?
- Мой отец. Там были какие-то сложности, а отец - человек со связями.
- Нагорный не возражал против такого оформления?
- Нет.
- А вчера и сегодня не заходил разговор о даче, машине? Нагорный,
насколько я понимаю, уходил от вас насовсем.
- О даче разговора не было. Что касается машины, то я предложила
Нагорному взять ее, но вмешался отец...
Алина Матвеевна осеклась, опустила голову.
- Нагорный не спорил?
- Нет, хотя отец был не прав.
- В прошлый раз вы говорили, что норковую шубу вам подарил отец.
Когда это произошло?
- Полтора года назад. Он как раз уходил на пенсию.
- Странно.
- В чем вы усматриваете странность? У отца были сбережения, а я - его
единственная дочь!
- И все-таки в подобных случаях принято делать подарки тем, кто
уходит на пенсию, а не наоборот. Не являлся ли этот довольно щедрый дар
своего рода компенсацией вам за согласие оставить относительно спокойную
работу научного сотрудника и взвалить на себя нелегкий груз руководителя
отдела материалов?
- Это ваши домыслы! - снова вскинула голову Алина.
- Когда не получаешь вразумительного ответа, поневоле домысливаешь
его.
- Ну что ж, если угодно: мне осточертела наука или науке осточертела
я, это как посмотреть, и нам пришлось расстаться. Вы удовлетворены?
- Почти. Но почему отдел материалов?
- Мне предложили - и я согласилась. Как та девица, которая мечтала
выйти замуж за космонавта, а в загс пошла с бухгалтером. На вещи надо
смотреть реально.
- В том числе и на норковую шубу?
Алина Матвеевна не ответила.
- Ну хорошо, - примирительно сказал Годун. - Будем считать этот
вопрос исчерпанным. Остается кольцо с десятикаратовым, если не ошибаюсь,
бриллиантом. Помнится, когда мы беседовали в июне, на вас не было этого
кольца.
Губы Алины Матвеевны дернулись в усмешке, что не укрылось от
Валентина.
- Я сняла его тогда, чтобы не вводить вас в заблуждение. Ведь в вашем
понимании драгоценности носят только преступницы.
- Я так не думаю, но тем не менее жду объяснений.
- Мне нечего скрывать! Это подарок моей первой свекрови - реликвия
досточтимого семейства Редченко - уже по-другому, недобро усмехнулась
Алина Матвеевна.
- Свадебный подарок? - не отступал Годун.
- Геннадий еще не был моим мужем. Мы только встречались, а его маман
всячески препятствовала этому, считая, что я неровня ее сыну.
- Чем же объяснить ее последующее расположение к вам?
- Сущим пустяком. Я забеременела, ее сынок испугался и потащил меня к
знакомому гинекологу, который едва не отправил меня на тот свет.
Достаточно сказать, что после этого я лежала в реанимации, и ни один врач
ни за что не ручался. Это случилось в Приморске, куда тотчас же прилетела
Редченко-маман, чтобы замять скандал. Вот так я получила это кольцо,
взамен надежды стать когда-либо матерью. Пикантная история, не правда ли,
товарищ капитан?
- Простите.
- Пожалуйста!
Валентин, не пропустивший ни одного слова Алины Матвеевны, пытался
понять, насколько она искренна сейчас. Вопросы были для нее неприятны, но
неизбежны. Очевидно, она понимала это и говорила если не всю правду, то
значительную часть ее. Но чего-то безусловно не договаривала, и это тоже
было понятно. Как ни странно, Алина Матвеевна производила приятное
впечатление и как женщина - ничего наигранного, жеманного, все в меру, не
исключая желания казаться оригинальной, привлекательной, - и как
собеседник - умна, сообразительна, находчива. Вот только юмор ее несколько
мрачноват. Впрочем, в ее положении веселые шуточки вряд ли были уместны.
Понимает ли она, чем вызван их визит? Очевидно догадывается: не
случайно же сразу спросила о Нагорном. И спросила заинтересованно,
взволнованно. Судя по всему, о происшедшим с ним в Сосновске не знает;
скорее всего ей преподнесли какую-то иную, более-менее убедительную версию
его исчезновения. Какие бы ни были у нее отношения с Редченко и Липницким,
ни тот, ни другой не рискнули бы признаться ей в содеянном. Одно дело
махинации с нарядами, другое - убийство, да к тому же человека, который
многие годы был ей близок: не тот характер у Алины Матвеевны, чтобы
двенадцать лет прожить с нелюбимым, постылым. Да и сейчас похоже, несмотря
ни на что, Нагорный не безразличен ей.
Это надо иметь в виду.
Но для начала Валентин напомнил ей о Липницком.
- Меня об этом уже спрашивал, а вернее, допрашивал капитан Годун, -
Алина Матвеевна отбросила волосы от глаз. - Я сказала тогда и повторяю
сейчас, что не знаю никакого Липницкого.
- Но вы визировали наряд на железо для несуществующей организации.
- И об этом мы говорили с товарищем Годуном. Ежедневно я визирую
десятки нарядов, доверяя руководителям групп, которые их готовят.
- Доверять, конечно, надо, но и контролировать необходимо.
- Виновата!
- Алина Матвеевна, я готов поверить в вашу искренность: многое из
того, что вы сказали, похоже на правду. Но одно ваше утверждение не могу
принять - что вы не знали Григория Борисовича Липницкого. Он не раз бывал
у вас по делам своего завода. Махинациями он занимался, если так можно
сказать, попутно.
- У меня ежедневно бывают десятки представителей всевозможных
заводов, объединений, трестов. Я не могу помнить всех!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46