Арагез вырвал
повод из рук охотников и заметался между горячим костром и крутым обрывом.
Женщины закрыли руками черноволосые головы и упали на землю, мужчины звали
на помощь доброго Мир-Суснэ. Когда Арагез, вытянувшись, понесся в гору,
Оскор вскочил ему на спину и, нащупав узду, осадил к земле. Подбежавшие
охотники накинули петлю на потную шею коня, свалили его на землю и связали
ноги.
Связанного Арагеза они подтащили ближе к костру. Сопр опять встал на
колени перед огнем, его опять окружили люди. Они пели:
Великий и Невидимый,
Гони на нас
Молодого зверя.
Большого зверя
Сделай слабее ушана...
Охотники просили у Нуми-Торума мяса и тепла, здоровья и силы зверя.
Когда они кончили петь, вождь подбежал к связанному Арагезу. Блеснул на
солнце широкий нож...
Попробовав горячей крови, мужчины окружили костер и, потрясая оружием
предков, запели песню победы.
Добрый отец огонь,
Ты на небе и на земле,
Ты веселый и сильный,
Ты ненасытный и злой.
Порази врагов в сердце,
Порази врагов в голову.
Сожги одежду и тело
Врагов твоего народа...
Оскор слушал братьев и вспоминал рвущийся к небу живой огонь угров...
Песню победы воины гордого племени всадников пели перед большим костром,
когда враги приходили на их землю. Тогда мужчины пили горячую кровь
жертвенных лошадей и шли защищать город старого Кардаша, спасать женщин,
детей и скот. Тогда один угорский воин был сильнее пяти булгар...
Оборвалась песня победы, остановились ноги братьев. От леса бежали,
поблескивая железными шлемами, чужие воины. Они разделились, как птицы в
полете, на три хвоста. Врагов было в десять раз меньше, чем охотников у
костра, но Сопр молчал. Манси сбились в кучу, как пестрые угорские овцы.
Только Ласло вышел навстречу чужим, размахивая узким кривым мечом.
Передний воин выбил из рук его меч и засмеялся. Ласло был травой, а русый
пришелец - тополем.
Два молодых воина подошли к вождю. Один из них ударил себя по
железной груди и сказал:
- Неси, кунинг, скору и серебро Новугороду!
Сопр испугался и сел на землю. Синеглазый богатырь поставил его на
ноги и закричал:
- Вашей земли не заяхом, ни город ваших, ни весей ваших.
Другой воин достал из-под чешуйчатой железной рубахи куний мех и стал
гладить его, как пса.
- Гех, рума, гех, - замотал головой вождь.
Сопр толкал в спину испуганных охотников, посылал их в чумы за
родовым серебром и мехами.
У затухающих костров, воткнув в землю длинные черные мечи, стояли
чужие бородатые воины. Манси несли им короткохвостых соболей, красных
караганов и мягких куниц. Жены шли за охотниками, прижав к мокрой от слез
груди круглые булгарские чаши, шейные кольца и кувшины.
Русые пришельцы все раскладывали на два десятка заплечных нош и
перевязывали белыми витыми ремнями. Серебряные чаши и узкогорлые кувшины
они складывали в широкие кожаные мешки.
Забросив на крепкие спины тяжелые ноши, бородатые воины побежали
обратно, к лесу, как густогривые волки от стада. Бежали они легко, ступали
мягко на каменистую землю доброго и смешного народа. Манси смотрели им
вслед и не знали, кто спас их от железных воинов - Великий Нуми-Торум или
добрый Мир-Суснэ? Кому им надо завтра приносить жертву за свое избавление?
Предводитель русых пришельцев остановился у леса, сбросил на землю
ношу и пошел назад. Он подошел к костру, долго глядел на притихших людей,
худых и грязных, замученных болотной хворью.
- У отчизны вашей несть кунинга, несть кметей, - сказал синеглазый
предводитель и снял с головы железный шлем.
Он насыпал в шлем продолговатые и ровные серебряные обрезки, поставил
его к ногам Сопра и вернулся к своим воинам.
Воинственные пришельцы, дождавшись синеглазого предводителя, скрылись
в лесу. Манси потянулись от потухшего костра один за другим к своим чумам.
Никто громко не радовался, никто не горевал. Казалось, ничего не случилось
в стойбище братьев, не было чужих воинов, а был короткий сон.
Удивленный Оскор долго стоял один у потухшего костра, слушал ворчание
собак, доедающих белого коня, и думал. Он думал о бородатых пришельцах с
железной грудью, быстрых, как ветер, и крепких, как камень, думал о
покорных охотниках, замученных голодом, хворью и жадностью своих богов.
Мужчины из его племени не отдадут родовое серебро так покорно, как братья.
- Рума, рума, - тянул за рукав мансийский вождь Оскора. - Пошли к
лодке. Надо ехать.
Улетели думы угорского певца, как вспугнутые птицы, и он увидел
Сопра. Старик стоял перед ним довольный и важный, забыв позор и горе
своего народа.
- Ты сейчас отдал родовое серебро чужим воинам! - закричал на него
Оскор. - Ты станешь беднее раба...
- Гех... Ты не видел, рума, наших святилищ. Мое богатство в лесу, его
бережет Нуми-Торум и настороженные луки с толстыми стрелами. Я смеюсь над
русыми пришельцами.
Оскор пошел за хитрым вождем к Великой Голубой реке. Они шли высокой
густой травой через редкий березник, шли рядом. Сопр рассказывал о
синеглазых воинах.
- Они живут в Новагороде, на краю земли. У русых воинов много воды и
много лодок. Весной они кладут свои узкобокие лодки-ушкуи на плечи и несут
их по земле Немь до речки Волок. Эта маленькая речка сестра Голубой Камы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21