- Позавчера ночью скоропостижно скончалась наша девочка.
Это известие поразило меня, как гром, но я, к своему стыду и ужасу, не
почувствовал горечи утраты. Больше того, у меня даже мелькнула мысль, что
она очень своевременно умерла. Через несколько минут мы приехали домой. Все
здание было увито цветами и траурными лентами. Большие зеркала в вестибюле
прикрыты черным крепом. Даже на лестнице были постланы черные ковры. Элиза
лежала в гостинной на столе. Гроб и покрывало были устланы черным бархатом
так, что среди них я не сразу рассмотрел восковое лицо моей жены. Ко мне
подошел наш домашний врач Конрад Фог. Он осторожно взял меня под руки и
отвел в сторону.
- Ничего нельзя было сделать, у нее паралич дыхательных мышц. За день
до этого случая она неловко вышла из машины и ударилась затылком об угол
дверцы. Весь день у нее болела голова. К вечеру, правда, ей стало лучше, а
на следующий день она сказала мне, что совершенно здорова... И вот ночью
умерла в постели, очевидно, даже не проснувшись... Он скорбно помолчал.
- Рэм, сейчас едем в крематорий, больше нельзя держать тело дома.
Машины у под'езда, ты садись в первую. Эльзу перенесут туда.
- Хорошо.
Пришли рабочие переносить гроб и тесть убежал к ним. В это время из
соседнего зала вышли все пришедшие проводить мою жену. Среди скорбных фигур
я сразу заметил молодую красавицу Мари со своим рыхлым стариком-мужем. Она
была на голову выше его и, не видя мужа перед глазами, частенько забывала о
его присутствии, переговариваясь с ухажерами взглядом через голову. Совсем
недавно это был предмет моих мечтаний, и несколько раз я пытался с ней
подружиться, но безуспешно, она была занята тяжелым флиртом с американским
полковником из штаба оккупационных войск. Теперь она, слегка улыбаясь,
искала мои глаза пристальным требовательным взглядом, но для меня она была
уже не интересна. Я осматривал гостей и сквозь маску деланной скорби то
там, то здесь замечал явные признаки скуки. Кое-кто, переговариваясь, тихо
смеялся, прикрывая рот рукой. Кто-то шепотом рассказывал новый анекдот, на
него зашикали. Только старики, чувствуя своим дряхлым телом дыхание смерти,
неотрывно следили за гробом с явным удивлением, что в нем еще не они. Но
вот гроб освободили от цветов и шесть дюжих молодцов опустили его в могилу.
Я вышел последним. У двери меня ждала Мари, предусмотрительно отправив
вперед мужа.
- Рэм, здравствуй, сочувствую твоему горю.
- Спасибо, - холодно ответил я, пытаясь отвязаться от нее. Мы были уже
у выхода и она, чувствуя, что сопровождать дальше меня неудобно,
скороговоркой шепнула:
- Завтра вечером у меня банкет, будут все свои, приходи.
Я ничего не ответил. Из крематория вернулись поздно. Тесть, убитый
горем, не хотел в эту ночь оставаться один и попросил меня побыть с ним.
Время подходило к двеннадцати, я, скрепя сердце, согласился. Мы сидели в
его комнате, и он все время говорил о дочке, расхваливая ее многочисленные
добродетели. Я,не слыша его, с ужасом следил за стрелками своих часов. В
кабинете старика часов не было. Они своим стуком напоминали ему об уходящей
жизни. Без трех минут двеннадцать я вышел из кабинета, предупредив, что
сейчас же вернусь. Войдя в свою комнату, я заперся на ключ и, не зажигая
света, уселся к столу. Через несколько минут раздался тонкий мелодичный
звон, и я увидел в полумраке женскую фигуру. Она потопталась на месте и
тихо спросила:
- Здесь есть кто-нибудь?
Я ничего не ответил. Я хоть и хотел, чтобы она пришла, но боялся за ее
несвоевременное появление. Она осторожно пошла к двери, вытянув вперед одну
руку.
- Как темно... - прошептала она. У двери она остановилась и стала
шарить по стене, отыскивая выключатель.
- Не надо зажигать свет, - тихо сказал я.
- Ой, кто здесь? - испуганно вскрикнула она, повернувшись ко мне.
- Это я.
- Почему здесь так темно? Вы здесь живете?
- Да, а темно потому, что я хочу побыть в темноте.
- Но ведь страшно.
- Нисколько. Бояться нечего.
- Я хочу вас видеть.
- Идите ко мне.
Она подошла. Я увидел голые плечи, отливающие лунной белизной, и
золотоголовую головку с большими испуганными глазами. Я обнял ее за талию и
посадил на колени. Она попыталась протестовать.
- Послушай меня, - остановил я ее безуспешное барахтанье. Она затихла.
- У меня умерла жена и я должен сейчас идти к безутешному тестю, он
ждет меня в своем кабинете. Вы подождите меня здесь. Я скоро вернусь.
- А я буду здесь совсем одна, в темноте?
- Ну что же. Это всего несколько минут.
- Я все равно боюсь.
- Ну, я зажгу свет.
Она подумала.
- Ну, хорошо, я подожду.
Если через полчаса вы не вернетесь, я приду к вам.
- Ни в коем случае, - зашептал я, поднимаясь со стула, - ждите меня
здесь. Я опустил шторы на окнах и зажег свет - настольную лампу. Теперь я
мог получше рассмотреть ее. На ней была сиреневая блузка широким декольте
открывающая шею и грудь, и черные трусы. Красивые золотистые волосы
обрамляли строгое нежное лицо с ярко-красными пухлыми губами. Большие карие
глаза смотрели на меня с удивлением и страхом. Увидев, что она босиком, я
дал ей свои ночные туфли.
- Ждите, я скоро приду.
Она согласно кивнула головой, удивленно озираясь. Старик уже нервничал,
когда я вошел, глянул на меня с укором и подозрением.
- Извините, я плохо себя чувствую с дороги, - попытался об'яснить я.
Он молча кивнул и, глядя на огонь, погрузился в свои мысли. Я нарочно
зевал, изображая неодолимую сонливость. Наконец старик вздохнул и тихо
сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38